Читать «Основы красноречия. Риторика как наука и искусство убеждать» онлайн - страница 33

Тем деятелям отечественной культуры, которые не поддавались служению партийно-государственным целям и оставались самими собой, – т. е., по терминологии тех лет, были «индивидуалистами», «карьеристами», «анархистами», «буржуазными интеллигентами» и т. п., – не оказывалось места в советской литературе, искусстве, науке. Необходимо было уметь во что бы то ни стало «втиснуть» любые формы творчества в русло исходного «политического замысла». Идеологическая доктрина, лишение свободы слова привели к такому тяжелому социальному последствию, как безответственность. Коллективность решений без индивидуальной моральной ответственности, анонимность общественного мнения становятся практически формой безответственности. Язык готовых словесных конструкций идентичен специально сконструированному новоязу Океании, описанному в антиутопии Д. Оруэлла «1984». Новояз Океании был разработан в соответствии с идеологическими потребностями ангсоца для общества, не способного мыслить самостоятельно, утратившего свободу и индивидуальность. С забвением старого языка уходит в прошлое и «еретическое» мышление. Усваивание мнения большинства, стереотип мышления делают слово догматическим и авторитарным, угрожает индивидуальности как общему творческому началу в человеке. Герои исчезли, остался хор, заключает Х. Ортега-и-Гассет, давая философское осмысление проблеме массового сознания. Автор оценивает «массу», столь люби мое понятие советской пропаганды, как множество людей без особых достоинств, как множество средних заурядных людей, каждый из которых не ощущает в себе никакого дара или отличия ото всех. То, что раньше воспринималось как количество, теперь предстает как качество, становится общим социальным признаком человека без индивидуальности, без личного общего типа. Причем общий тип стал главенствовать в таких сферах, которые по самой своей природе требуют особых качеств, дарований, талантов, это государственное управление, судопроизводство, искусство, политика.

Проблема всевластия языка, «одурачивания масс средствами риторики» в эпоху тоталитарных режимов, основывающихся на тоталитарной пропаганде, поднималась многими авторами. В книге «LTI. Язык Третьего рейха» немецкий ученый-филолог В. Клемперер пишет о сознательном использовании нацистами языка в качестве орудия духовного порабощения на рода. Книга показывает, как с помощью механизма языка осуществляется управление жизнью людей. Речь – не просто способ человеческого общения, не просто носитель информации, хранитель накопленного культурного опыта, но властный распорядитель жизни. Речевые шаблоны, проходившие нормативную обработку в партийных инстанциях, свидетельствовали о полной стандартизации письменной и устной речи. Слова, пишет Клемперер, как мизерные дозы мышьяка: их незаметно для себя проглатывают, они вроде бы не оказывают никакого действия, но через некоторое время происходит отравление. Страх перед мыслящим человеком, ненависть к мысли проявлялись в таких принципиальных качествах языка, как его однообразие, бедность и убогость, отсутствие каких бы то ни было моральных предписаний и эстетических норм. Речь была превращена в мощнейшее, одновременно пре дельно открытое и предельно скрытое средство вербовки. LTI (Lingua Tertii Imperii – Язык Третьей империи) не различал устную и письменную речь: в нем все неизбежно становилось обращением, призывом, подхлестывающим окликом «базарного агитатора-крикуна». Языковая истерия – так характеризуется ораторский стиль самого Гитлера, его неизменные атрибуты: сжатые кулаки, искаженное лицо, срывающийся хриплый голос. Все на грани исступления, речь, похожая скорее на дикий крик, на взрыв ярости. Театральные приемы напоминают культовое священнодействие проповедника-сектанта, нацеленного на достижение массового экстаза. Аудитория должна реагировать, не напрягая разума, только чувством. Сознательное отключение или оглушение разума – важнейший механизм совращения народа.