Читать ««Черные лебеди» России. Что несет нам новый цикл истории» онлайн - страница 4

Один наш общий приятель, человек успешный и (но) потерпевший, как-то сказал, что Борис подставил всех олигархов, выдавая себя за того, кем не был и быть не мог. Потому что власть в России — это в первую голову полицейский. Корочка и свисток, повестка и воронок по определению здесь значат больше, чем любые частные атрибуты уважения типа приглашений на кремлевские приемы, загородных резиденций, бронированных «мерседесов», полков частной охраны, даже своих могущественных медиа.

Не контролируя силовиков, нельзя здесь иметь никакой практической власти. Тот же Путин это понимал изначально, БАБ, скорее всего, никогда.

Кстати, как сказал мне в 2010 году сам Березовский, с президентом Борисом Ельциным он встречался тет-а-тет всего один раз. В других источниках звучат другие цифры. Какая из них правильная — не знаю. Но что он был очень далек от лично Ельцина— конечно. «Семья»— другое дело, см. ниже.

Б) Борис по-настоящему хорошо умел делать только простые, линейные комбинации. Типа «уговорил Таню и Валю (Дьяченко и Юмашева) назначить И.П. Рыбкина вицепремьером по СНГ — его и назначили». Всё.

В направлявшемся им телевизоре хорошие персонажи всегда были хорошими, а плохие— плохими. Мысль о том, что часто можно всерьез испортить человеку карьеру, объявив его слишком хорошим, а плохого возвысить за счет демонстрации карнавальной плохости, не приходила в его голову, точнее, была чужда этой голове. Элитные разборки с аудиторией максимум в 100 человек он часто хотел обустроить так, словно их результат зависел от стомиллионного земледельческого народа. Туда, где требовался один — но смертельно точный и бескомпромиссно ядовитый — укол зонтиком, он мог послать большую и даже неплохо укомплектованную, но совершенно бессмысленную для такого дела дивизию, не способную коллективно разглядеть точку укола.

Однажды в приливе добрых чувств (примерно осень 2002-го) он сказал мне: «Я умею действовать только напрямую, а ты можешь хитро***. Такой союз может горы свернуть».

Союз в результате не очень сложился (за редкими исключениями, по вырванным из истории поводам).

Из-за него — так как у него не хватало терпения выносить меня с моей тягучестью. «Ты вечно заходишь от Адама, — скрипуче бросал он мне, — а надо сразу" пошел на…***", и все».

Из-за меня— потому что я агент КГБ. Это значит, что при Борисе всегда находилось два-три не очень законспирированных агента КГБ, миссией которых, среди прочих, было объяснять, что агент КГБ — это я. Когда он смотрел на меня внимательно— не верил. Но здесь уже сказывалась его усталость от всей этой моей тягучести, склонности к беспричинному зависанию, от невозможности гарантировать скрытый результат процесса сразу, одномоментно и во плоти. А когда терял из вида, тягучесть и зависания прощались, зато возвращалась вера в то, что я агент КГБ.