Читать «Лёд и порох» онлайн - страница 10

Церковь Сергия Радонежского сияла медной крышей под скудным зимним солнцем и выглядела так, как показывают в фильмах о екатерининской эпохе, хотя и построили ее в царствование Николая Павловича. Меня лично особенно потрясли огромные полукруглые окна, словно в зимних садах. Шпиль над колокольней почти копировал Адмиралтейство, а однокупольный белоснежный храм в стиле позднего классицизма выглядел элегантно, словно не в глухой провинции построен, а чуть поодаль от Большой Охты. Окружающее храм кладбище само по себе намекало на это сходство.

— Отец Феофан! Какое счастье видеть Вас снова. — я настоятелем мы познакомились еще на похоронах Петеньки, да и с тех пор ежегодно встречались именно во время поминальных молебнов.

— Благословена будь, раба Божья! — по привычке перекрестил меня высокий и худой как жердь настоятель. Борода с моего прошлого визита окончательно утвердилась в белизне, а бледно-бледно серые глаза смотрели уже словно наполовину из лучшего мира. Сдал человек за два с половиной года так, как у нас за десять стареют. Управляющий Черкасов как-то вскользь проговорился, что за год четверых детей схоронил. Пусть и взрослые, но все же кровинушки.

— Как Вы? — вместо заготовленной речи взяла его за руку.

— Да Господним промыслом. — слабо улыбнулся старик. — Вот матушку схоронили в самый Сочельник.

— Соболезную. — что еще скажешь. — Я тоже в ноябре близкого человека потеряла.

Потеряла. Едва рассмотрела и сразу потеряла.

Мой собеседник кивнул и проводил к канунному столу. Там поставила по привычке самую большую свечу в память о Петеньке и еще одну за упокой души того, кого и любить-то по-настоящему стала после смерти. Петина свечка загорелась сразу, а тюхтяевская и из рук выпадала, и разгораться не хотела, так я и расплакалась прямо там, у икон, упав на колени. Священник молча подошел, подобрал свечу и послушная его воле она затеплилась желтым пульсирующим теплом.

— Плохо, когда душа беспокойна. — горестно произнес священнослужитель.

— Думаете, ему там плохо? — вскинулась я, протягивая руку к свече. Огонек моргнул и погас.

— Там всем хорошо. Это Вам тут неспокойно. — разложил Феофан по полочкам мою проблему и вновь зажег пламя. — Душу умершего отпускать надобно, а когда держишь слезами и горем своим — только мучаешь.

Лик Спасителя едва проступал сквозь сумерки и мои собственные слезы, но явно осуждал, вторя тону священника. Мало того, что я послужила причиной его смерти, так и по ту сторону покоя не даю.

— …И пошли ему Царствие Небесное и вечный покой. — произнесли мои губы совершенно отдельно от сознания.

— Вы же Петра Николаевича отпустили. В сердце память храните, но не держите. Вот и эту душу отпустить надобно. — продолжал звучать слегка срывающийся на фальцет голос.

Я отпущу. Обязательно. Не сегодня, наверное, но постараюсь. Помолилась, перекрестилась, встала.

— Отец Феофан, может, зайдете сегодня к нам в усадьбу? — боевой настрой разговора я утеряла и хотела сейчас только плакать. — Там обед хороший приготовят. Вам-то одному теперь, небось, недосуг с кастрюлями возиться?