Читать «Вена в русской мемуаристике. Сборник материалов» онлайн - страница 89

Уступая давлению общественного мнения, настойчиво требовавшего отмены феодалам и клерикалам столь дорогого административного произвола, тормозившего народную деятельность, император Франц-Иосиф в начале марта учредил так называемый усиленный рейхсрат (государственный совет), долженствовавший собираться периодически для постановления бюджета, для контроля государственных расходов и для обсуждения законодательных проектов. Усиленный рейхсрат, кроме правительством назначенных лиц, должен был состоять из тридцати восьми членов, утверждённых императором по предложению провинциальных сеймов. Председателем совета был назначен эрцгерцог Райнер. Учреждение такого рода государственного совета, только отчасти основанного на избирательном начале, далеко не соответствовало народным ожиданиям. С этого начались уличные демонстрации, направленный против министров, а более ещё против венского архиепископа, кардинала Раушера, которого народ не без основания признавал самым упорным соратником конкордатом созданного духовного гнёта. По вечерам народ густыми толпами стал наполнять венские улицы и площади с не скрытым намерением потешиться над стёклами кардинальского дворца и министерских жилищ, сопровождая это занятие музыкальным аккомпанементом, известным у немцев под именем «кошачьей музыки».

Меры для охранения окон и несколько чувствительного слуха гг. министров были приняты правительством, насколько позволяли обстоятельства, не разжигая народных страстей до открытого восстания, которое бы пришлось укрощать силою оружия. Доступ к архиепископскому дворцу, против церкви св. Стефана, каждую ночь заграждался двумя ротами, некоторые боковые улицы были заняты конницей, пехотные и конные патрули искрещивали город. Судя по количеству народа, густыми массами запрудившего улицы, эти меры могли казаться слишком слабыми, но дело, в сущности, было не таково: за наглухо затворёнными воротами домов на Грабене и на ближайших улицах, неведомо для публики, скрывались батальоны, по первому сигналу готовые высыпать на улицу для поддержки полиции и небольших пехотных патрулей. Народ, не решаясь вступить в открытую борьбу с вооружённой силой, ограничивался гуляньем по улицам, бранными криками и свистками. Изредка раздавался звон разбитого, зачастую ничем неповинного, стекла. Когда крики и свистки начинали переходить за предел положенной терпимости, тогда с какой-нибудь стороны неожиданно раздавался барабанный бой, и на улице появлялась пехотная колонна, наступавшая тихим шагом. Народ раздавался пред войском, а войско, очистив себе дорогу, не мешало народу наслаждаться вечернею прохладой. Такое гулянье войска по одну, народа по другую сторону улицы продолжалось иногда до поздней ночи – кто кого перегуляет. Войско, разумеется, удерживало поле за собой; народ, соскучив гулять без цели и нужды, начинал расходиться, и город к утру принимал свой обычный спокойный вид. Во избежание прямого столкновения войска с народом, впереди колонны рассыпным строем шли тайные, в гражданское платье одетые, полицейские агенты, имея за собой мундирный полицейский резерв. Агенты, замешавшись в толпу, хватали крикунов, отдавали их полицейской команде, а та в свою очередь передавала их войску при малейшем поползновении народа освободить арестованных. Захваченных крикунов на другой день сортировали; подстрекателей и грубо провинившихся против полицейского порядка предавали суду, а менее виновных отпускали на свободу. Такого рода ночные демонстрации под конец обратились в хронически недуг. Правительство со своей стороны, постепенно устраняя действительно тягостные для народа постановления, помощью прессы старалось унимать взволнованные умы, в чём не имело, однако, видимой удачи.