Читать «1917. Кара до покаяния» онлайн - страница 14

Помимо мнения специалистов-медиков, есть масса аналогичных свидетельств со стороны людей, близко знавших Александру Фёдоровну на протяжении многих лет (например, камер-юнгферы императрицы Занотти, начальника дворцовой охраны Спиридовича). Примечательно, что в этом вопросе полностью сошлись мнения двух столь непохожих – и ненавидевших друг друга! – премьер-министров как Витте и Столыпин. Оба они считали императрицу Александру Фёдоровну психически больной. Витте писал, что император Николай «женился на хорошей женщине, но на женщине совсем ненормальной». Столыпин осторожно говорил, что «её намерения все самые лучшие, но она действительно больна».

Правда, в заключениях медиков речь шла об «истерии» – то есть болезни, приводящей к определённым патологическим изменениям в состоянии и поведении, но не к расстройству мыслительных способностей. Однако надо учитывать, что диагноз «истерия» (ныне не употребляемый) использовался врачами той эпохи для определения весьма широкого круга психических расстройств. При этом нельзя забывать о том, что некоторым истерикам свойственна болезненная, экзальтированная религиозность и патологическая внушаемость. Поэтому неудивительно то влияние, которое имели на Александру Фёдоровну советы и наставления проходимцев, сумевших произвести на неё впечатление и завладеть её волей!

§ 3.3. Болезнь имеет свойство с годами прогрессировать. В данном же случае ситуация ещё больше усугублялась бесконечными несчастьями, обрушивающимися на императрицу. Со временем это, по-видимому, окончательно расшатало её рассудок.

Вряд ли со столь решительным приговором согласится официальная психиатрия, однако многие высказывания и поступки Александры Фёдоровны трудно объяснить иначе. Например, в своём письме от 16 июня 1915 года она – взрослый человек (кстати, «доктор философии») – сообщает своему мужу-императору: «Наш первый Друг дал мне икону с колокольчиком, которая предостерегает меня о злых людях и препятствует им приближаться ко мне».

В письме от 9 сентября 1915 года она снова убеждает супруга в ценности своих советов: «Моя икона с колокольчиком (1911 г.) действительно научила меня распознавать людей. Сначала я не обращала достаточного внимания, не доверяла своему собственному мнению, но теперь убедилась, что эта икона и наш Друг помогли мне лучше распознавать людей. Колокольчик зазвенел бы, если б они пришли ко мне с дурными намерениями; он помешал бы им подойти ко мне». В письме от 4 декабря 1916 года она снова напоминает: «Вспомни слова мсье Филиппа, когда он подарил мне икону с колокольчиком».

Подобные откровения, во множестве рассыпанные в письмах императрицы, снимают с неё всякие обвинения. Такого человека просто нельзя ни в чём обвинять! – его можно только пожалеть… Императрица Александра Фёдоровна в последние годы жизни была человеком невменяемым, в буквальном смысле этого слова (то есть – не могущим нести ответственность за свои поступки).