Читать «Возвращение в Михайловское» онлайн - страница 122

Александр еще взглянул, на всякий случай. Там, где был разъем – одно письмо высунулось и торчало наискосок, углом – как-то боком. Он вытащил его двумя пальцами – сам не зная зачем – и прочел знакомое: «Ф. Ф. Вигель»

– Тоже ваше? – спросил почтарь, все больше трезвея.

– Мое! Спасибо, брат! – сказал Александр, и вытащил кредитку. – На вот! На опохмел!..

– Премного благодарны! – почтарь взял кредитку, на свет даже при свечке рассмотрел – все чин по чину. Чем отличается русский человек? Доверчивостью в смеси с недоверчивостью. Так и живем, стал-быть.

– Может, самогончику по такому случаю, барин? – спросил он заискивающе – провождая Александра назад, к себе в комнату. – Только… беспорядок тут! – То, что он нарек «беспорядком», на самом деле, в русском языке названия не имело.

– Может, с парадного ходу?..

– Нет, не надо! Уж веди – как зашел! – и вышел на крыльцо. – А почту-то отправь, неудобно как-то!..

– Как не отправить, барин, как не отправить… когда люди ждут. Сейчас же, в аккурат! свинья-человек, всякий согласится! Свинья! И все-то он только об себе заботится! Ты об народе подумай!..

– Ладно, ступай в дом – простудишься! – Александр усмехнулся его виду. – Тот стоял пред ним в рубахе навыпуск, босой, переминался – и даже чуть не навытяжку. Дождь начинался. Отвязав коня, Александр еще сколько-то времени вел его в поводу.

Он какое-то время не думал о Вигеле – слишком сильного он избежал крушенья. Письмо Адеркасу у него в кармане! Он иногда запускал руку в карман, за пазуху и убеждался – оно там. Оно! Нет, с крепостью подождем еще, Александр Сергеич! Правда? С крепостью… как-нибудь! Еще не время!.. – и снова трогал письмо. Он вспомнил, как Измайлов – издатель «Благонамеренного» объяснялся с публикой своей – с подписчиками… почему он не выпустил в срок журнала: «Я на праздниках гулял!» Как просто! Гулял! Какое счастье! Он, Александр, родился в стране, где можно даже журнал не выпускать, гуляя… и почту не отправлять неделями… потому, что тоска… и пьется… и жена ушла – бог знает как давно. – Ха! Я на праздниках гулял, гулял – я на праздниках гулял!!..

Он вскочил в седло и помчался в Михайловское – под дождем.

Письмо от Вигеля он распечатал уже дома:

Дорогой мой, незабвенный Александр Сергеич!

Ваш друг Липранди требует, чтобы я отписал к вам – я имел неосторожность поообещать ему, буде я поделился с ним своими сомнениями или наблюдениями – а он уперся: пиши, да пиши! – человек, мол, должен знать, что случилось с ним. Подчиняюсь – не без сомнений. Мы живем в печальном мире – и иногда лучше не знать. Но…

История, случившаяся с Вами, привела меня в отчаянное состояние, но и заставила много что обдумать. Вы знаете мою привязанность и преданность Вам. Для Вас так же не секрет моя близость с графом В. Оттого Ваша с ним ссора была мне ножом по сердцу, мне была дорога Ваша молодая слава – и, вместе, я не мог спокойно глядеть, как одна из наших слав губит другую. Вы и он, он и Вы – были созданы споспешествовать один другому, а оказались по разные стороны на поле брани. Глупость? Случайность? Уезжая, разумеется, Вы изволили во всем винить его, понятно! Ваши вирши, пущеные Вами в свет – были прекрасны – но страшны своей несправедливостью. Потому что перед Вами был тоже – несчастный, уверяю вас – несмотря на положенье свое – обманутый и страдающий человек.

А за Вашею ссорою – теперь мне точно известно – стоял некто, кого я до времени не хотел называть, и которого всегда не переносил, а Вы как раз почему-то избрали его себе в друзья и чуть не путеводители. Умолкаю. Помните, я сказал Вам – если Вы африканец, как Отелло Шекспиров – не страшит ли Вас подле – присутствие Яго?.. Впрочем… Вы все сказали об нем в Вашем стихотворении «Демон» – так, кажется? Вы все изобразили в точности, как поэт – хоть в жизни были на редкость неосмотрительны.

Я недавно узнал правду, и моим первым побуждением было скрыть ее от мира, и от Вас в том числе. Но потом… Я подумал, извините, о Вашей молодости – и еще что опыты, даже отрицательные, скорей способны помочь нам избежать судеб, чем все счастливые эмоции, вместе взятые. Как старший – я обязан Вам помочь, так думалось мне. На эти размышления мои, конечно, наложились увещевания благородного Липранди.

Так, слушайте, мой друг! Вы были обмануты… и, как говорят в простоте – подставлены злому случаю! Все, что дальше я скажу – разумеется, есть предмет величайшей тайны, и взываю к Вашей скромности – хотя и уверен, что есть все основания на нее рассчитывать.

Я не сужу чужих семей. Как не люблю, когда мне ставят в вину или в насмешку – мои привязанности, кои Вам известны. Когда судят семью – ту или иную, мужа или жену – никто ведь не способен знать – каково этим людям друг с другом? Чего им не хватает? что им мешает? Ваш друг Раевский Александр взращен был в известной семье и с детства привык свободно пользоваться ее славой в этом мире – то бишь, славой своего родителя. Но это вовсе не значит, что он сам способен быть славен. Это постепенно источило его завистью – и стремлением вмешаться где можно: принизить великое, испачкать чистое… В этом смысле – и Вы, и граф В. были равно его достойной мишенью…

К сожалению, легкомыслие некоторых особ противоположного полу – помогало ему с успехом свершать задуманное.

Я недавно узнал, что же произошло. Внемлите с достоинством и твердостию! – Существует уж не первый год связь – в прямом и низком смысле между графиней и ее кузеном – г-ном Раевским. Родство и особое отношение матери графини к своему племяннику помогали этой связи существовать довольно долго, у всех на виду, не вызывая никаких кривотолков. Графиня прекрасна и легкомысленна – может, добра, слишком добра… я ей не судья. Но, когда эта связь оказалась под угрозой раскрытия… появились Вы. Вашему другу-демону ничего не стоило убедить графиню, что в ожерелье из ее поклонников Вы как поэт, чье имя все больше на слуху в России – алмаз, способный занять достойное место – может, незамещенное. Вы заняли его – и дальнейшее Вам известно лучше меня. Я не виню графиню – она слишком прекрасна, чуть избалована более, чем нужно, повторюсь, легкомысленна, но… Она согласилась без сомнения с Вашей ролью ширмы – до поры, покуда не пришел черед выставить Вас перед графом как козла отпущения или, как предмет естественной ревности. Я знаю, что Вы любили ее иль любите. Сыщите в себе снисхождение, не вините ее! В сущности, несчастная женщина, ибо быть связанной с такой личностью, как г-н Раевский-сын… Не ведаю, чем Вам отплатили за это – или чем Вас утешили (простите!) – но теперь эта связь с г-ном Раевским развивается, сколько мне известно, свободно – и пока без помех, ей нет причин прерваться, – потому что главный виновник – Вы – впали в немилость, удалены и протчее.

Вспомните, что я Вам говорил – об Афродите-Пандемос, то есть Порочной – и Афродите-Урании, о связи духа! Об сем можно думать и так, и этак – и вовсе не думать – предоставляя все круговращению Небес – в пространстве, где все смертно, кроме них…

Извините меня, если положил в Вашу, возможно, не совсем окрепшую в опытах душу – немножко зрелого дерьма… но уж такова моя доля в этом мире.

Страждущий о Вас и преданный Вам – боле, чем Вы думаете

Ф. Вигель.