Читать «Легенды горы Кармель» онлайн - страница 43

Но однажды на Кармеле настал год великой смерти. По всей вероятности, ее привезли из Европы крысы, разбежавшиеся из трюмов венецианских и генуэзских кораблей, пришедших в Акру. И в Хайфе, и в рыбацких деревнях на побережье, и в пастушеских деревнях Кармеля люди умирали тысячами, друг за другом. Некоторые запирались в домах с башенками или прятались в хайфских катакомбах, но смерть настигала их и там. Многие падали на улицах; иногда умирали целыми семьями, и некому было похоронить своих мертвых. Вслед за годом черной смерти пришел год голода; и если в год крыс обезлюдели Хайфа и Акра, в год голода пустыми остались целые деревни. Так случилось, что однажды в одной из деревень староста испугался того, что все жители соберутся в одном и том же месте, и отменил обряд изгнания бабуинов. Впрочем, за годы чумы и голода большинство жителей деревни все равно погибло. Что же касается отмены обряда изгнания, то, поскольку подобное произошло впервые с самых незапамятных времен, бабуины решили этим воспользоваться. Поначалу они приходили по одному, со страхом на мордах, осторожно и хитро принюхиваясь, поселяясь в опустевших домах. Но деревня лежала перед ними, полупустая, измученная и беззащитная; сила слова отступила, а у оставшихся жителей уже не было воли сопротивляться. Потом бабуины стали переселяться целыми кланами, а люди продолжали умирать. Их трупы бабуины отдавали воронам и шакалам.

Последней в деревне осталась одна девушка, сохранившаяся в преданиях под именем Бу-Бу, но – вероятно – это не было ее подлинным именем. Черная смерть ее не тронула, но голод подходил все ближе. Она ходила по деревне и пересчитывала всех тех, с кем еще могла говорить. И с каждым днем ее счет становился все короче. Домов же, из которых доносились крики и рычание бабуинов, становилось все больше; они подходили к ней все ближе, становились наглее, и все чаще бабуины предлагали ей понюхать гнилой корень или позвенеть стекляшками, привязанными к хвосту. А потом ее счет стал совсем коротким, и она поняла, что, для того чтобы пересчитать себя, ей уже не нужно выходить из дома. Тогда углем она нарисовала на стене человека и, просыпаясь, говорила себе: «Это значит, что даже если я осталась последним человеком, это то, что я должна делать». Она все же выходила из дома, ходила по полям и оливковым рощам, искала еду. Но еды становилось все меньше, а бабуинов – все больше. Потом они принесли большое деревянное корыто и установили его посредине деревни. Новоспаренные бабуины забирались на это корыто, украсившись ленточками, осколками витражей и обрывками тканей, и громко выли. Множество бабуинов собиралось вокруг и им подвывало. Все чаще девушке стало казаться, что она забывает язык людей, и чтобы его вспомнить, она начала говорить сама с собой. Она все больше привыкала к тому, что мир вокруг нее стал стадом пляшущих гримасничающих обезьян и что ей больше не с кем поговорить. Но однажды утром она проснулась и вдруг почувствовала, что невнятные крики, рычание и всхрюкивания бабуинов стали ей понятнее. И тогда она сказала себе, что понимает их язык. Они называли ее Бу-Бу.