Читать «Легенды горы Кармель» онлайн - страница 2

В первые дни в Хайфе еще продолжались бомбежки; потом настал последний день войны, когда ракеты сыпались почти как град. Под вой сирен Юваль вышел на улицу и увидел толпу бегущих людей. Через несколько минут где-то далеко и тяжело ухнуло; и в тот же день война кончилась. От программы психологической реабилитации он отказался, несмотря на все уговоры родителей, как если бы где-то там, на выжженных августовских горах и в густых ливанских лесах, среди страшных ночей войны осталось что-то такое, о чем ни в коем случае нельзя было забыть. В первый же месяц он вернулся на работу и продолжал исполнять ее довольно успешно, хоть и несколько отстраненно. Поначалу Кармит часто приходила и еще чаще звонила; каждые выходные – а иногда и на неделе – она уговаривала его выйти из дома, посидеть с друзьями в пабе или поехать потанцевать. Обычно он пытался отказаться, но в конечном счете все же соглашался – a потом сидел с пустыми глазами и отсутствующим взглядом, слушая невнятные, неестественно возбужденные голоса собеседников, тонущие в музыке и шуме сменяющихся пабов. Они возвращались по ночному городу, и люди вокруг казались ему чужими, хоть и знакомыми, как если бы он был туристом, вернувшимся в уже виденный город. Постепенно голос Кармит становился все более раздраженным; она все чаще искала поводов для ссор или рассказывала про каких-то своих знакомых или мужей ее подруг, которые во Вторую ливанскую тоже были «внутри», но вернулись без особых изменений и травм – и не были склонны «делать из этого проблему».

Она нашла ему хорошего психолога, который «уже показал свой профессионализм», поскольку к нему ходила ее подруга, а потом успешно вышла замуж; но Юваль отказался и от его помощи. «Ты не можешь бесконечно отравлять жизнь всем окружающим, – холодно ответила ему Кармит, – включая собственных родителей». Юваль согласился. «Мне уже не восемнадцать лет, – сказала она через несколько дней, – так не может продолжаться до бесконечности. Ты должен решить, что собираешься делать со своей жизнью». Тем временем она и сама стала ходить к психологу и подробно обсуждала с Ювалем свои разрастающиеся душевные травмы. Все, что когда-то казалось ему простым, вдруг оказалось неожиданно сложным. Чувства и смыслы постепенно отходили на задний план, а их место заменяли цели и желания, рациональные и нерациональные решения и еще «рационализации», «вытеснения», «переносы» и «контрпереносы». Они обретали какую-то удивительную материальность гомункулов, наполняя пространство ее жизни своими тайными движениями. Потом он обратил внимание на то, что и в телефонных разговорах с подругами Кармит подолгу обсуждала свои и их «переносы» на психологов и «транзитивные объекты». На каком-то этапе Юваль тоже начал читать Фрейда. Но чем больше он его читал, тем больше он укреплялся в убеждении, что то, чем занята Кармит, не имеет к Фрейду никакого отношения и вообще лежит в какой-то совсем иной плоскости, нежели мир, в пространстве которого Фрейд существовал и думал. Но что это за плоскость, Юваль так и не мог для себя определить. Он принимал «это» как данность – но данность, в которой уже не было места для того лечения словом, о котором говорил Фрейд, потому что этот новый мир давно уже ускользнул из-под власти тех смыслов, к которым возвращалось фрейдовское слово.