Читать «Легенды горы Кармель» онлайн - страница 145

После ссор Дафна подходила к ретриверу, плакала, гладила и говорила: «Укуси его, он нас совсем сжил со свету». Тогда, по крайней мере поначалу, он начинал лаять и бросаться на Йорама, потому что думал, что знает, на чьей стороне правда, а Дафна кричала: «Укуси его, укуси» и хлопала в ладоши. В эти моменты от нее исходил запах слез, пота и тот странный кислый запах, который тогда еще ретривер не знал, как назвать; когда он подрос, он понял, что это запах ненависти. Йорам жестко и холодно отодвигал его, иногда поднимал за ошейник, реже отбрасывал ногой, надолго уходил. Он мог исчезнуть и на несколько дней. Когда он возвращался, от него пахло дымом, духами, женским телом, но чаще перегаром; много позже одна из женщин, накормивших ретривера, со слезами сказала ему, что от нее пахнет свинством и отчаянием. С этого момента он уже знал, как назвать этот знакомый перемешанный запах алкоголя, женского тела и дешевого дезодоранта. Детям ретривер тоже быстро надоел. Он был скучной игрушкой, его было невозможно наряжать, к нему не было дополнительных частей – из тех, что продаются в больших красочных коробках, – из него невозможно было даже стрелять. К тому же с ним нужно было гулять. Но ни дети, ни взрослые не хотели ради этого вставать утром, когда еще можно продолжать спать, отрываться от телевизора с его движущимися красочными картинками и громкой чарующей музыкой или возвращаться раньше времени из гостей. Они пытались заставить друг друга с ним гулять и ссорились из-за этого еще больше, а Дафна кричала: «Вы же мне обещали. Иначе бы я не взяла эту чертову собаку».

Она часто попрекала им детей и Йорама – так же как попрекала Йорама тем, что он не занимается детьми, – и ретривер стал чувствовать, что он все больше и больше превращается для них в обузу. Дети с раздражением пристегивали к нему поводок и тащили на улицу, и от их рывков у ретривера болела шея. «Тупое животное, – как-то мрачно сказал Дани, – из-за тебя опять шляться по этой жаре», – и дернул его с такой силой, что чуть было не упал сам. Ретривер старался быть полезным зверем, исполняя все то, к чему – как ему казалось – его обязывал долг благодарной собаки. Он вскакивал по ночам по первому шороху, защищая дом от воров; лаял на всех, кто мог бы угрожать детям. Соседи даже как-то вызвали полицию, когда он ночью залаял, почувствовав чужую бродячую собаку, зашедшую к ним в подъезд. «Ну и злобную вы вырастили тварь», – сказал как-то Йорам. «Под стать тебе, – ответила Дафна, – и к тому же жрет, как пылесос». Его окатило холодным водопадом ненависти. Ретривер стал стараться есть меньше, но, как ему показалось, никто этого даже не заметил. Он старался во всем участвовать – распаковывать еду, которую приносили из супермаркета, помогать убираться. «Эта собака опять под ногами, – кричала Дафна детям. – Да уберите же вы ее куда-нибудь». В один из таких моментов Йорам с раздражением его пнул – хотя и не больно; подражая ему, ретривера стали пинать и дети. Ретриверу было больно, обидно – но не до озлобления, а скорее до тупой непроходящей внутренней боли, а еще он постоянно обвинял себя в том, что не может сделать так, чтобы все было хорошо, и чтобы он был им дорог, и чтобы его любили. Тогда он начал стараться занимать как можно меньше места. Ретривер не просился гулять, пытался лежать на одном месте; а когда дети смотрели телевизор, он просто устраивался рядом с диваном, положив голову на лапы, и вместе с ними смотрел на экран.