Читать «Галиция против Новороссии: будущее русского мира» онлайн - страница 45

Местным властям, полиции и жандармерии было понятно, что центральная власть опасается нелояльности русинов, во многом спровоцированной предыдущими репрессиями, и готова преодолевать эту, во многом преувеличенную, нелояльность любыми методами. Армейское командование, пораженное шпиономанией, не доверяя населению прифронтовой полосы и не понимая его, пыталось жесткостью и жестокостью репрессий запугать это население и подавить в нем волю к гипотетическому сопротивлению. Отдельные случаи реального сотрудничества русинов с русской армией намеренно раздувались русинами-украинофилами, которым было на руку подавление конкурирующего с ними русофильства австрийцами. Простые австрийские и венгерские солдаты, чуждые местному населению по языку и религии, подстрекаемые доносами украинофилов и банально пытавшиеся выжить в ходе начинавшейся мировой бойни, не видели ничего зазорного в том, чтобы убить врага.

В связи с этим наибольшее количество потерь погибшими падает на те регионы, где бушевал бессистемный террор, осуществлявшийся армейскими подразделениями и полевой жандармерией, часто по собственному почину и без какой-либо судебной процедуры.

Таким образом, центральное австро-венгерское правительство, лично императора Франца Иосифа I можно обвинить не столько в организации геноцида, сколько в попустительстве ему, в практическом отказе от какого-либо контроля над политической ситуацией в провинции, в отказе от контроля за действиями местных (в том числе полицейских) властей, в передаче функций гражданского судопроизводства неподготовленному в этом отношении военному командованию и в молчаливом санкционировании внесудебных расправ. Центральные власти не могли не знать о том, что происходит в Галиции, хотя бы потому, что лично к императору обращались и общественные деятели, и священники с просьбой остановить террор, и обращения эти не получали никакого ответа.

Австрийское правительство заняло позицию непротивления злу насилием, полностью развязав руки военным и полицейским властям, а также местным «инициативникам» из числа украинофилов. Государство отказалось от реализации своих функций, прежде всего от функции отправления правосудия, закрыв глаза на террор. В таких условиях, в условиях полной безнаказанности, и у пьянеющих от вседозволенности солдат, и у активистов-погромщиков, всегда проявляются наиболее низменные инстинкты и эксцесс исполнителя становится неизбежным.

Исполнителей же геноцида можно разделить на три группы.

Во-первых, это австро-венгерская армия, военные власти и полевая жандармерия, действовавшие в прифронтовой полосе и применявшие, преимущественно, внесудебные расправы по подозрению в нелояльности и по обвинению в шпионаже. В данном случае речь может идти о нарушении международных конвенций, определяющих законы ведения войны, то есть о военных преступлениях.

Справедливости ради следует сказать, что, в прифронтовой полосе практически всех воевавших тогда государств, шпиономания была бичом, а военно-полевая юстиция не затрудняла себя сбором доказательств, считая подозрение достаточным основанием для самых суровых репрессий. Однако везде, кроме Галиции, случайные жертвы военно-шпионского безумия измерялись единицами, нигде репрессии не принимали массовый характер, не одобрялись (пусть молчаливо) высшими органами государственного управления и не носили четко выраженный этнический характер.