Читать «Выруба» онлайн - страница 61

— То есть, чучело, никто не может за тебя слова замолвить? — подозрительно улыбаясь и садясь радом с Шайбой на соседний табурет, вставил Мамонт (он вместе с Шайбой оттащил службу день в день).

— Никто, — подтвердил сержант и ещё больше сник.

Всё! Все понимали, что сейчас сержанту придет пиздец, если Шайба так решит.

— Ты в какой роте служил? — вдруг вставил в паузу свой вопрос писарь полка Аким Захаров.

Аким Захаров, как уже было сказано, сам пришел в часть из Брежневской учебки. Более того, когда всю роту отправили в Монголию, Акима оставили вначале в учебке, и лишь через месяц отправили в часть. У Акима была хреновая биография — отца нет, а мать судима, поэтому в начале службы его по заявлению не взяли в Афган, и в конце учебки не пустили в Монголию — заграница как-никак. В показательной учебной части имени Леонида Ильича Брежнева Акима тоже не оставили по той же причине, чтобы не наводить тень на их плетень. Хотя Лёня Брежнев к тому времени уже боты закусил, в аккурат через две недели после того, как Акима в «его» часть пригнали, в День милиции, однако по инерции часть ещё считалась показательной. В войска, в родную Роту, Аким попал вместе с Шайбой, Мамонтом, и многими другими ребятами своего призыва, и за все время службы всякое бывало. Но и он так же, как и они, по полной тащил лямку, хоть и был полковым писарем. Шайба, вообще, был его корешом, которого Аким тысячу раз вытаскивал с губы или выписывал ему увольнительные, когда к нему приезжали родственники или просто нужно было прогуляться по городу к зазнобе. Положение Акима не оспаривалось. Да и о чём мы говорим, если тут на кроватях валялись только «заслуженные»: деды, котлы и кое-кто из бурых молодых. Остальные — пахали где-нибудь в парке или в нарядах. Но почему-то Аким решил впрячься за сержанта — может, вспомнил, как сам, чуть не остался в учебке, где у него остался старшиной друган Ванька Ланшаков, может ещё по какой причине — кто его поймет? Посмотрим. И так, Аким спросил:

— Ты, в какой роте служил?

— В шестой.

— Кто старшина?

— Старший сержант Ланшаков.

— Он ещё старший сержант?

— Да. А вы его знаете? — с надеждой в голосе проговорил сержант.

Шайба посмотрел на Акима. Тот глазами и кивком головы дал понять, что всё нормально — подожди, мол, Саня, я сам разберусь. Ну, и Саня Хамхаев опять завалился на кровать — раз такое дело, пусть разбирается. Мамонт тоже сквозонул на кровать. Остальные тоже расслабились. Леха Павлов, не поднимаясь, швыркая чаем и пуская дым в потолок (хоть в расположении курить и запрещалось), продолжал наблюдать.

Аким сел на табуретку, откинулся на спинку кровати, вытянул и скрестил ноги в яловых сапогах; вдоль погон новьём блестел широкий, металлический галун — старшина — высшее звание солдат, полный комплект значков, руки в карманах, верхняя пуговица, похоже, никогда не застегивается:

— Что по жизни делать умеешь?

— Щас бы мне гитару в руки! — ответил сержант и несколько раз пошевелил пальцами рук перед собой, показывая, какие они у него гибкие.

— Бери, — кивнув головой, Аким указал в угол, где одиноко стояла гитара.