Читать «Этика Спинозы как метафизика морали» онлайн - страница 257

Для контраста можно обратиться к опыту аналитики человеческого бытия в фундаментальной онтологии у Хайдеггера, которого можно считать мыслителем эпохи модерна. В «Бытии и времени» (§ 30) он рассматривает феномен страха (Angst). Стоики видели в страхе (phobos) одну из основных страстей, а Спиноза считал metus (страх) производным от аффекта печали (tristitia) со всеми вытекающими отсюда последствиями (III Определ. аффектов 13). В отличие от них, у Хайдеггера страх представляет собой особое расположение человеческого бытия (Dasein), выполняющее важнейшую функцию конституирования человеческой самости в ее единственности, исключительности и неповторимости. То есть страх обнаруживает в человеке все то, от чего всегда дистанцировалась классическая этика. Именно страх открывает перед человеком подлинность его уникального бытия. В этом смысле частное обладает приоритетом перед всеобщим. Как известно, такого рода переживание человеческой исключительности в позитивном модусе страха описано Л. Н. Толстым в «Смерти Ивана Ильича» (на него ссылается Хайдеггер).

¹⁴ Показательно, что в III 8 Спиноза не связывает понятие existentia с временным существованием индивидуума, поэтому можно считать, что речь здесь идет о существовании человека как таковом, т. е. о его бытии. И здесь мы снова должны напомнить, что эту «силу существования» (existendi vis), или силу, с которой каждая из вещей природы «пребывает в своем существовании» (in existendo perseverat), Спиноза прямо выводит из вечной необходимости Божественной природы (II 45). То есть человеческое существование и стремление человека к его продолжению оказываются у него онтологически глубоко фундированными и производными от первичного основания самого бытия – от могущества Бога (potentia Dei). Можно сказать, что само стремление человека сохранять свою индивидуальную природу есть частное выражение творческой мощи Природы как таковой.

¹⁵ X. Вольфсон в своей книге о Спинозе приводит внушительный список источников, из которых Спиноза мог почерпнуть свои идеи о стремлении вещей к сохранению своего бытия: у Диогена Лаэртского в Vitae philosophorum VII 85 речь идет о horme (appetitio); Цицерон воспроизводит перипатетическую идею о том, что всякий природный организм стремится (vult) себя сохранить (De fin. bon. et mal. IV 7,16), и на этом основании он утверждает невозможность для живого существа стремиться к самоуничтожению. Августин говорит о стремлении всякой естественной вещи к существованию или к сохранению собственного существования (De civ. Dei. XI 27). У Фомы Аквинского говорится о стремлении (appetit) всякой природной вещи к сохранению себя (Questiones Disputatae de Potentia, Quest. V, Art.1,13 и Summa Theologica I 1 104, 3 – quaelibet creatura naturaliter appetit esse. Дунс Скот также отмечает, что всякой вещи присуще естественное стремление (appetitus naturalis) упорствовать в своем существовании (Questiones in Libras Physicorum, Lib. I, Quest. 22, 6). Вместе с тем conatus всякого тела может трактоваться как тенденция вещи к сохранению своего движения (инерция). В свою очередь, Спиноза говорит о «стремлении к движению» (conatus ad motum) в духе первого закона природы у Декарта (Principia Philosophiae Cartesianae III Def. Ill), в то же время в «Кратком трактате» вместо него он использует понятия «естественной любви» или «силы». При этом он ссылается на термин «атог» у Августина, обозначающий стремление к самосохранению, свойственное всему сущему, в том числе и неодушевленному (De Civ.Dei. XI, 27–28). Оно близко представлению о «естественном месте» вещей и Фомы Аквинского. (Wolfson Н.А. The Philosophy of Spinoza. Cambridge, Mass., 1934. P. 559–566).