Читать «Звук паутинки» онлайн - страница 9

Так зыкнет на тебя, что больше не захочешь с ним здороваться.

Живёт Глыпа не так, как все, а наоборот: днём, когда люди работают, он спит; ночью, когда люди спят, он шатается. Бродит, стучит сапогами. «Ночью, — говорит, — я лучше вижу». И на охоту (а он охотник) выходит с сумерками.

Такого завистливого охотника, ей-богу, на свете не сыщешь.

Когда охотятся все вместе и кто-то убьёт дичь, а он промахнётся, — Глыпа спорит до драки, готов землю есть, доказывая, что это он пристрелил, он, вот даже дробь его — с особой меткой. Или бывает, пальнёт с разгону по зайцу, а тот как припустит наутёк, Глыпа за ним; гонится что есть силы, видит — не догнать, запустит рукавицей, потом снимет сапог — и сапогом, а потом падает на землю и хрипит: «Вернись… всё равно поймаю…»

Вот этот Глыпа и убил моего Рекса. Говорил, собака набросилась на него ночью. Неправда. Не такой был у меня Рекс.

Рекс был добрый пёс. В конуру к нему заходили цыплята, проживал с ним вместе кривой гусёнок, туда же забегал и белый кролик. Налезет в конуру всякой мелкоты, — Рекс уляжется, протянет лапы, расстелет уши по земле, глаза зажмурит — блаженствует. Облепят его зверюшки со всех сторон: подлезет кролик под мышку и дремлет, как в гнёздышке; прильнёт гусёнок к тёплой шее; усядутся цыплята, кто где хочет: на спину, на лоб, а то и на кончик собачьего носа. Рекс — как убитый, ухом не поведёт: пускай себе греются. Только слегка приоткроет глаз, левый или правый, глянет спросонок: ну как там, всем удобно?

А ещё он был учёный пёс. И любил смешить людей.

Сижу я возле хаты, обняв лохматого Рекса, вдруг мать выходит во двор, и какая-то она встревоженная, будто что-то забыла или потеряла. Такое с ней часто бывает: ходит, суетится по хате, заглядывает во все углы: «Куда я положила нож?» — а нож у неё в руках. И сейчас видно: мать чем-то расстроена. Я тихонько толкаю локтем Рекса и говорю ему с грустью: «Рекс, ты знаешь, я уезжаю — далеко. До свидания!» Рекс сразу же вскакивает на ноги, снимает с колышка мою фуражку, несёт её в зубах и — гоп! — надевает мне на голову. Я говорю: «Рекс, может, ты и почистишь меня на дорогу?» Рекс хвостом, как щёткой, обмахнул пыль с моих штанов, лизнул меня в руку, в щёку и озорно заглянул в глаза: дескать, теперь чистый, как новая копейка. Тогда я говорю: «Рекс, а ты не знаешь, где мой автомат?» Рекс — он был рыжий-рыжий, как огонь, — быстро бросается в сени и несёт в зубах моё оружие — палку из бузины.

Мать, хоть и грустная ещё, глядя на нас, слегка улыбается и говорит: «Вас бы обоих надо в цирк…»

И вот такую собаку убил Глыпа.

Я никогда не забуду Рекса. Часто вспоминаю, как мы боролись с ним в саду, как играли в шпионов, а однажды за речкой… Но стоп! На плите давно закипел борщ, дымок потихоньку вьётся из трубы, и уже не голубые деревья, а синеватые метёлки огня встают над дымоходом.

Мать говорит:

— Больше не подкладывай, пусть борщ на жару поспевает.

Вот и готов обед.

И я словно сварился. Голова горячая, как чугунок. Что-то в ней потрескивает. Точно там, в голове, лопается эмаль.