Читать «Том 14. Сурикэ» онлайн - страница 5

Сержант, по характеру и по привычке, никогда не в чем не затруднялся; он решил нарушить молчание, которое тяготило его.

— Добро пожаловать, гурон, — сказал он индейцу тоном превосходства, — однако, собственно говоря, вас бы нужно упрекнуть, а не приветствовать.

Из глаз вождя сверкнула молния, он нахмурил брови, но почти в ту же минуту недовольное выражение исчезло с его лица, он улыбнулся и обратился к сержанту.

— Что хочет сказать Кривоногий? — кротко возразил он. — Тареа его не понял.

Краснокожим очень трудно выговаривать европейские имена, и потому они предпочитают давать им прозвище собственного изделия, смотря по нравственным качествам или физическим недостаткам каждого.

Сержант Ларутин долго служил в военном флоте матросом; он гораздо лучше умел ходить по палубе корабля, чем по земле, и потому никак не мог отстать от привычки расставлять на ходу ноги, сгибая обручем руки, и выпячивать грудь вперед, как приходится делать на борту корабля, чтобы сохранить равновесие во время килевой или бортовой качки; эта особенность не ускользнула от внимания туземцев: они сию же минуту, со свойственным им природным остроумием, дали сержанту вышеупомянутую кличку.

В похвалу сержанту Ларутину скажем, что эта кличка не оскорбляла его, а, напротив, льстила его самолюбию: этим самым он признавался за настоящего моряка.

— Я хочу сказать, — самодовольно произнес сержант, продолжая крутить усы, — что не может быть, чтобы вы исполнили поручение генерала Монкальма.

— Ононтио — отец Тареа; когда Ононтио приказывает, сын повинуется; если бы поручение не было выполнено, то разве Тареа был бы здесь?

Имя «Ононтио», которое туземцы дали губернатору колонии, а также и генералу Монкальму, часто будет упоминаться в нашем рассказе, и поэтому мы в двух словах объясним его происхождение.

Одним из первых губернаторов Канады был некто по имени де Монманьи; так как это имя было трудно выговаривать краснокожим, то миссионеры-францисканцы переиначили его согласно латинскому корню «монс магнус» и сделали из него Большую Гору, после чего индейцы буквально перевели его — Ононтио, что имеет то самое значение; с тех пор это имя присваивалось туземцами всем без различия губернаторам и главнокомандующим в Новой Франции.

— Как! Вы действительно исполнили данное вам поручение? — вскричал удивленный сержант.

— Тареа — вождь, — отвечал, выпрямляясь, индеец, — язык у него не раздвоен; ложь никогда не выходит из его уст.

Опешивший сержант повернулся к охотнику, который следил за этим разговором, насмешливо улыбаясь, но не выказывая ни малейшего намерения вмешиваться.

— Я вам говорил ведь, — сказал канадец, отвечая на вопросительный, недоумевающий взгляд сержанта, — вы еще новичок в колонии, господин Ларутин, вы не знаете индейцев; потерпите немножко; если вас за это время не оскальпируют, то вы научитесь здесь таким вещам, какие вам и не снились никогда по ту сторону океана.

— Оскальпировать! — вскричал сержант, инстинктивно хватаясь за голову. — Неужели же эти рассказы справедливы? Неужели дикие и вправду скальпируют врагов? Неужели у них есть такой страшный обычай?