Читать «Русское счастье» онлайн - страница 5

Приморский пограничный город жил памятью о недавней войне. Хотя она и обошла его стороной, близость коварного неприятеля, как нельзя лучше, сохраняла эту память, обязывая быть начеку. Обычно, ближе к полудню, идиллия мирной жизни нарушалась канонадой. Залпы тяжелых орудий батареи, спрятавшейся недалеко под зеленью искусственного вала, били по далеким учебным морским целям. Кроме грохота орудий в промежутках мощных залпов бриз приносил с недалекого военного полигона стрекотание автоматического оружия, завершая вступительную часть одиночными разрывами ручных гранат.

Но сегодня, словно сторонние силы вмешались, не позволяя нарушить тихое единение с природой: молчали орудия – молчал полигон. Старые эвкалипты стояли недвижными изваяниями в почетном карауле между двумя типовыми двухэтажными домами. Двор делился ими на офицерский и смешанный. Во втором доме жили демобилизованные из армии. В отрыве от них стояло еще несколько таких же однотипных домов, не имеющих никакого отношения к военным. Кто в них только не жил, но в основном, это были бедные армянские семьи, переселенные сюда из бараков. Их быстро растущая численность требовала дополнительной площади, и дома спонтанно обрастали новыми бараками. В целом компактное поселение носило общее название – Ардаганские казармы. Ардаганские пацаны славились в округе не просто бойцовским характером – их гипербойцовские качества держали в страхе пацанов прочих компактных поселений. Офицерский дом и его дети, не успевшие ассимилироваться влиянием общего двора до того предела, были некоторым исключением, хотя визитная карточка общей принадлежности распространялась в городе и на него без уточнения. Комната в доме для офицеров осталась за мамой Тристана после внезапной смерти фронтовика-отца. Малейший осколочек металла, оставшийся у отца под сердцем, напомнил через много лет о коварствах войны.

В створе окна показалась, пропала и вновь показалась пухлая физиономия Васьки. Он проверял, один ли Тристан дома. Удовлетворенное положительным фактом его добродушное лицо остановилось в окне устойчиво. Васька – далеко не красавец: увалень с больными ушами, вечно заткнутыми ватой, редко смеялся, сейчас же загадочно улыбался. Чаще всего он был занят чем-то внутри себя, увлекаясь, терял контроль над своей мимикой: нижняя губа отвисала, плечи сутулились – в эти моменты он поразительно напоминал известный чеховский персонаж. За умение рассуждать и владение не по возрасту элементами рассудительности дворовые пацаны не держали его за глупца – не гнали на дворовых сходках, но без насмешек не обходилось никогда. Васька терпел издевки недолго, обычно медленно надуваясь, с глазами полными слез, он отбегал в сторону на самом пике своей слабости – прилюдных его «соплей» не видели. Тристан знал Ваську, как никто другой: добряк Васька был лишен всякой корысти. Они считали друг друга друзьями.