Читать «Русское счастье» онлайн - страница 127

– Мистика. Это был ты?!

Глава 11

Пролетел месяц с момента приезда в Селичевку Тристана. Рабочий пыл маленькой, оторванной от шумной цивилизации семьи захватил Тристана на первых же порах бездействия. Для него открылись новые горизонты деятельности. До этой поры он считал работу на плантации главным подспорьем в познании психологии людей труда. Теперь Тристан понимал, как далек он оставался от тех глубоких познаний. Фермерское хозяйство в нечерноземной полосе ждет от тебя не одной выдержки и физической силы – в зоне рискованного земледелия надо быть, что звучит на первый взгляд парадоксально, тонко чувствующим человеком с крепкой нервной системой, и не как дополнение, а как главное звено – любящим землю. Тристан каждый вечер с содроганием вычеркивал в календаре несущиеся галопом дни. Он несся вместе с ними на крыльях страсти Галины. Одной своей половиной он жил здесь, другой – хотел вернуться домой, уединиться, обработать накопившийся материал и обязательно выяснить судьбу Матильды. Точка в его влюбленностях превращалась в размытую неопределенную кляксу. Дни летели, а Тристан так и оставался на месте, покоренный страстью, чистым воздухом и необъятной свободой.

За сенокосом шла подготовка к зиме. Запустили в работу холодильник. На сбор урожая кормовых культур и закладку их на хранение пригласили пятерых работников. Тристан приобщился к работе с ними в одном звене. Троих удалось удержать в узде, тех, что способны были еще мыслить, у двоих других деградация затронула глубинное органическое содержание.

Тристану взгрустнулось, когда высоко в прозрачном еще небе он увидел перелетных птиц, а, выйдя однажды в поле, не услышал переклички перепелов. Сзади тихо подошла Галина, страстно, как могла только она, охватила его руками, прижавшись щекой к спине.

– Что-то поломалось во мне. Я хочу и не могу забеременеть. Тристанчик, возьми меня в поле, в первозданной чистоте, и я тебя отпущу. Ты устал, я вижу твои наброски – там больше помарок, чем это было в Греции. Я понимаю тебя. Возьми меня, дорогой, в последний раз. Она и здесь оказалась первым номером…

– Почему люди так одинаковы в проявлениях тоски? Это место для нас с сестрой отдушина. В этом месте, с видом на бескрайность, начинаешь веришь в собственную бесконечность, твое содержимое наполняется новым смыслом, и тоска перестает казаться необратимым недугом. Я заразилась, как теперь осознаю, в родных для меня местах истинным русским духом. Вы там, на юге, среди наслоений культур, растратили истинную русскую суть.

– Как глубоко, как державно стала она мыслить. Откуда это пришло страстной женщине? – подумал Тристан.

После ее слов наступил долгожданный покой, который был необходим ему, как воздух.

– Я уеду. Есть у меня неоконченные дела, и, если вернусь, то уже навсегда, – произнес Тристан, глядя поверх ее головы в начавшее блекнуть небо.

…События тех лет не только нашего героя, вас – всю деятельную часть населения огромной страны завертели в смерчах и смерчиках самоотверженной деятельности. Но в выигрыше остался тот, у кого больше власти, больше природного авантюризма, не трудяги, подобные им, а те, кто замаран грязью нечистоплотности. Большинство – в смерчиках кабинетно-чиновничьей рутины, их удел – ночные «прожекты», рождающие неврозы и небоскребы человеческой безысходности, достигшие невероятной высоты на слабом фундаменте государственной основы. Они – большинство, лишенные державной поддержки, брошены на борьбу с ветряными мельницами. Они, ставшие заложниками бездарных экспериментов, принимающие бремя «осмотрительных» законов и за себя, и за кланово-олигархический беспредел, и за свободу неформальных фамильных и прочих групповых объединений, заостряя собой параболу графика деятельности государственного конвейера.