Читать «Сокол против кречета» онлайн - страница 178

Но окончательно его добили даже не эти глупцы, предпочитающие пасти свой жалкий скот и жить впроголодь, напевая долгими зимними вечерами глупые заунывные песни, вместо того чтобы идти в одном строю с его туменами и брать в горящем вражеском городе столько золота, сколько они и не видели за всю свою жизнь. Пусть их. Добил его тот твердый отказ, который привезли его смущенные послы, вернувшиеся из ставки каана урусов.

— Твои люди убили моего сына и моего внука, — заявил Константин. — Отныне между нами — кровь. Я не злопамятный человек — отомщу и забуду, но пока не отомстил, говорить о мире с ханом Бату не буду.

Хану оставалось лишь удивляться тому, как быстро каан узнал о гибели крепости Яика и о том, что его родичи находились там, а теперь надежно погребены под каменными обломками вместе с темником Бурунчи и его тысячниками.

«Да пес с ним, с этим Бурунчи! — размышлял Бату. — Эта шелудивая собака, так подло обманувшая мое доверие, не стоит того, чтобы кто-то позаботился о его достойном погребении на священном костре, но Святозара надо было отыскать. И его, и княжича Николая. Тогда я мог бы хоть немного смягчить гнев каана урусов, а так…» — и он горько усмехнулся.

Действительно, скажи ему кто-нибудь всего полгода назад, что он будет сожалеть об упущенной возможности умилостивить сердце Константина, так он долго хохотал бы над этой очень удачной, хотя и нелепой шуткой. Настолько нелепой, что он, пожалуй, даже не стал бы обижаться на того, чей язык ее произнес бы, потому что это язык безумца, а их обижать не велит сам Тенгри.

В довершение к сказанному, будто всего остального мало, Константин заявил послам и вовсе оскорбительное:

— Если хан еще раз покусится на оберег Руси, то я его сыщу, где бы он ни был, прикажу отрезать ему уши и язык и заставлю его их сожрать.

Разумеется, послы смягчили его слова, и в их изложении речь каана звучала гораздо мягче, но это было плохим утешением. Получалось, что оберег цел, а это означало, что проклятый колдун его обманул.

Выходит, Горесев не такой всемогущий?! А может, и его слова про то, что он связал их жизни в один узел, такая же ложь?! И Бату поклялся себе в том, что он непременно навестит старика и обязательно, чем бы это ни грозило ему самому, опробует на нем свою чудесную бухарскую саблю. Плевать на возможную смерть! Он уже утратил то, что любой воин ценит гораздо больше, чем жизнь, так зачем цепляться за ее жалкое подобие?

Вся дальнейшая дорога домой напоминала нескончаемое бегство. Нет, поначалу это выглядело и впрямь как отступление, но потом, особенно когда пришло известие, что беда грозит не только сзади, от наступающего на пятки войска урусов, но и сбоку, куда пришел из-под Рязани лучший воевода Константина Вячеслав, отход превратился именно в бегство.