Читать «От грозы к буре» онлайн - страница 11

Мало того что сам рязанский князь, чьим послом являлся этот странный священник, ставит один неразрешимый вопрос за другим, так тут теперь и его доверенное лицо ухитряется совершать не менее странные поступки. Странные и совершенно необъяснимые. Ну и как в таком случае поступить ему, оку и уху патриаршему?

— Уж больно ты простодушен, посол, — бормотал хартофилакс, продолжая вышагивать по келье. — А послы такими простодушными не бывают. Тогда что же у тебя таится за пазухой и что именно на самом деле задумал твой князь? Что и для чего?

Робкий стук в тяжелую дубовую дверь прервал его размышления.

— Кто еще там? — раздраженно откликнулся отец Герман.

— Это мы, — проблеял тоненький голосок сквозь образовавшуюся щель в дверном проеме, и почти сразу следом за голосом в келью хартофилакса не вошел, а вкатился его обладатель.

Был он не столько велик телом, сколько просто кругл, особенно спереди, в области живота. Полностью лишенный волос череп толстяка масляно поблескивал, отражая свет лампады.

— И снова ничего, — буркнул хартофилакс. В ответ последовал сокрушенный вздох.

— А хорошо ли искали?

— Почитай все перерыли, что только можно. Ни княжеских записей, ни его собственных не нашли ни одной. Да у него в том домике и вещей-то никаких. Так, узелок с исподней одеждой, да в сундучке несколько старых рукописей.

— О чем написано?

— Да разве я ведаю, — удивился круглый толстяк. — Опять же времени было всего ничего. Того и гляди, его люди с рынка возвратятся. Боязно, — протянул он жалобным тоном.

— Но они точно старые? А может, он среди них что-то собственноручно написанное прятал? Я же вам показывал его руку — неужели не запомнили? — раздраженно спросил отец Герман.

— Как не запомнить. Все в лучшем виде. Не его это рука, да и вообще…

Толстяк отошел к двери и, открыв ее пошире, позвал кого-то невидимого из темного монастырского коридора:

— Эй, Арба! Давай заходи. У тебя лучше получится, — и посторонился, пропуская в келью своего напарника.

Тот был полной противоположностью толстяку — худой, смуглый и с обильной растительностью на лице. Не заросли волосами только глаза с большими черными зрачками.

— Скажи отцу Герману, что да как с теми рукописями, — кивнул толстяк в сторону хартофилакса. — Кто их и кому писал.

— Там не было руки русича, — сухо ответил смуглый.

— А может, ему что-то было отписано?

— Нет. Там не было ни одного листа с русскими буквами.

— Ему могли написать и на другом языке, — возразил отец Герман.

— Могли, — не спорил Арба. — Но ты же сам сказал, владыка, что он не знает ни арамейского, ни греческого. К тому же сразу видно — давно писано. Даже буквы кое-где выцвели.

— А что это тогда за рукописи?

— «Таинство» Амвросия Медиоланского там лежало, «О святой Троице» епископа Илария. Еще Евсевий Кесарийский был — «Приготовление к Евангелию», — начал перечислять смуглый.

— Еще что?

— Иоанн Дамаскин тоже имелся. Рядом с ним сочинения патриарха Константинопольского Фотия — «Амфилохия» и «Номоканон».