Читать «Княжья доля» онлайн - страница 159

— Батюшку моего Никомед, что у боярина Завида в тиунах, обидел, шелепугой хлестал в кровь…

— Да ты сам-то кто будешь и отчего отец твой сам не явился с обидою к князю?

Рядышком с помостом шумно засопел один из бояр. Константин покосился на него, прикидывая, что никак это и есть Завид, хозяин драчливого тиуна.

— Зовут меня все Кокорой. Сам я из смердов вольных, а батюшка мой Охрим нынче в порубе сидит у боярина, — пробасил парень.

— Это что же, — не понял вирник, — бил тиун, а батюшку твоего в поруб? Так не бывает.

— Ну, один разок и он отмахнулся, — потупился парень. — За это и кинули в поруб, — и продолжал с прежней горячностью: — Так ведь обиду зазря терпеть кому охота? Случись такое со мной, — он простодушно развел по сторонам огромными могучими руками, — так и я бы не удержался. Нынче шестой день пошел, как он в порубе, а боярин Завид и крохи хлеба за все дни ему не подал.

— А тебе откуда такое ведомо? — поинтересовался вирник.

— Да уж знаю, — потупился смущенно парень и покраснел.

— Лжа все и напраслина, — не выдержал наконец угрюмо сопевший боярин. — Не верь ему, княже. Тать шатучий его родитель. Вечор тайно на мой двор проник и татьбу умышлял. Ежели бы не челядь верная, не быть мне ныне живу, не стоять пред тобой. Ни единому слову не верь, княже.

— Так что ж, предо мною не Кокора, стало быть, стоит? — спросил Константин, невинно щурясь.

— Кокора, — опешил боярин. — Как же не Кокора.

— А отец его не в твоем порубе ныне? — продолжал выяснять князь. — Ты ж говоришь, что ни единого слова правды тот не изрек.

— В порубе он, но только как тать зловредный.

— И тиун твой его не бил вовсе?

— Маленько только, и тот первый начал ручищами своими махать. Тиун у меня хилый, он бы первым никогда на его родителя не полез бы.

— Да как же, — развел беспомощно руками парень. — Неужели и вовсе правды на Руси не сыскать? Да я побожусь, что истину рек.

— Лжа все это, княже, — решив, что дело в шляпе, еще убежденнее завопил боярин. — Ты, княже, мне верь, а уж я не солгу.

— Да как же, как же так-то! Грех это, боярин, ты Бога побойся, — лепетал парень, а в невинных голубых глазах его стояли слезы обиды и отчаяния.

Толпа на площади загудела, как встревоженный улей, но вирник шепнул биричу:

— Угомони.

Тот тут же послушно рявкнул во всю глотку:

— Тихо! — И, то ли повинуясь его властному голосу, то ли завидев, как князь привстает со своего кресла, все разом смолкли.

— Мы так решим, — негромко сказал Константин. — Ты, боярин, немедля за своим тиуном пошлешь. Где он у тебя?

— Так на твоем дворе, княже. А мне-то почему не веришь? — искательно заглядывая в глаза князя, зачастил боярин.

— Пока твое слово стоит против слова Кокоры, и кому верить — не ведомо мне, — веско заметил Константин.

— Так я мигом его приведу, — продолжал суетиться боярин и стал пробираться к своему коню.

Со всех сторон площади вновь встревоженно загудели люди, но тут же снова умолкли, когда князь властно поднял левую руку вверх.