Читать «Севиль» онлайн - страница 48

И вдруг сегодня такое ледяное равнодушие, как будто накануне и не встречались. Вчера Севиль рассказала, что летит по просьбе сестры, была озабочена предстоящей встречей и скоротечной болезнью сестры. Несмотря на эти печальные обстоятельства, была, как горячий гейзер, у которого тепло и приятно согреваться. А сегодня это ледяной айсберг! Чувствительная художница Алина впервые столкнулась с таким превращением. Загадки она любила. Вернее, была неравнодушна ко всему таинственному, мистическому неординарному, однако исключительно из-за того, чтобы непременно всё разгадать и объяснить. Алина обладала потрясающей интуицией, которая, кстати, весьма помогала ей в жизни. Иногда она шокировала близких, невероятным образом предчувствуя события. Сидя напротив женщины, с которой она проговорила вчера восемь часов полёта до Парижа и ещё четыре до Киева, Алина находила, что сегодня видит совсем другую женщину. «Неужели смерть близкого, способна настолько изменить человека?» — удивлялась она. И разумом понимала, что в долгу перед этой женщиной. «Вчера она поддержала меня, сегодня я должна поддержать её. Но почему-то сердце молчит и не желает включаться в работу», — констатировала свои ощущения Алина, талантливая художница с тонкой душевной организацией. Она не решилась заговорить с «Севилью» первой, а та своим холодным, отсутствующим видом напоминала снежную королеву. Благополучно допив свой кофе в полном молчании, они услышали приглашение на посадку.

Затем шли по длинному коридору, как по трубе, в салон самолёта, и Алина неотступно следовала за спутницей. В самолёте образовался затор из пассажиров, и они остановились рядом. Вчера, когда парижское солнце заиграло своими лучами на искусно окрашенных волосах Севили, Алина не удержалась от комплимента. Три цвета мелирования были почти незаметны в тени, но на свету играли, мягко искрясь, постепенно переходя от насыщенного тёмно-каштанового к красноватому, а затем к бронзовому оттенку. Севиль обещала познакомить Алину со своим парикмахером. Сейчас Алина, как ни вглядывалась, не могла различить ни одного оттенка, несмотря на яркую иллюминацию в салоне. Когда «Севиль» села на своё место возле иллюминатора и солнечные лучи прошлись по её лицу и прядям волос, Алина снова не обнаружила вчерашнего эффекта. Она даже зажмурилась и посмотрела опять. «Может, перелёты повлияли на зрение?» — со страхом подумала художница. Её место оказалось позади «Севили», и она долго оставалась озабоченной только одним вопросом: всё ли в порядке с её глазами? Проведя несколько тестов, Алина успокоилась: зрение, как и прежде, не изменилось. А вот что произошло с её попутчицей, остаётся тайной. Тайна эта всё больше захватывала Алину и не давала сознанию переключиться ни на что другое. Она напрочь позабыла о своей аэрофобии и прокручивала весь вчерашний разговор с Севилью. «Итак, молодая женщина летела навестить свою родную сестру. Остаётся загадкой, успела ли она застать сестру в живых или нет. Вполне понятно, что нежелание общаться, замкнутость, подавленное настроение — результат безвозвратной утраты близкого человека. Здесь всё сходится. Остаются лишь две необъяснимые вещи — моё личное ощущение, которое не факт и к делу не пришьёшь, и факт, который налицо. Куда подевалось искусно выполненное мелирование на волосах? От горя могли поблекнуть естественные краски кожи и блеск глаз. Как раз этого и не наблюдается. Краску с волос может удалить только в течение двух недель ежедневного мытья, и то не окончательно. Иногда она держится до трёх месяцев. Куда же подевались эти краски?» — ломала голову художница, сидя у Севили за спиной. И ещё какие-то неуловимые детали тревожили Алину, что-то промелькнуло на периферии её сознания, когда они стояли рядом и Алина заговорила с попутчицей. Но ответ Севиль настолько ошеломил Алину, что она утратила эти детали и сейчас не могла вспомнить их. Что это было? Какая то мелочь, не совпадающая со вчерашним обликом светлой Севили, была пропущена и не давала покоя Алине. Она почувствовала, что устала, и решила подремать: мозги отдохнут — и все пропавшие детали найдутся, решила она и откинула спинку сиденья. Но сон не приходил. Она снова и снова вспоминала вчерашний разговор с попутчицей. Вот стюардесса предложила обед, и Алина отказалась есть. Она призналась Севили, что в самолёте может только пить, и та ответила, что тоже никогда не ест в самолётах. Лишь пьёт чай. Алина же посоветовала ей пить воду и соки, но не чай и кофе. «Кожа страдает от обезвоживания», — пояснила она, и та поблагодарила за совет.