Читать «Следующий! Откровения терапевта о больных и не очень пациентах» онлайн - страница 19
Бенджамин Дэниелс
Мужчина пятидесяти семи лет, который утром не смог встать с кровати. До этого с ним все было относительно в порядке. Поначалу я подумал, что он преувеличивает тяжесть состояния, но потом заметил, что белки его глаз слегка пожелтели (желтуха), а осмотр живота выявил увеличенную печень. К сожалению, интуиция подсказывала, что у него, вероятнее всего, рак. Он спросил, что, по-моему, с ним не так. Я сказал, что причин может быть множество и не хотелось бы делать скоропалительные выводы. Вернувшись в кабинет, я направил его на срочное обследование к специалисту по кишечнику и печени. Должен ли я был поделиться с пациентом своими подозрениями? Не хотелось тревожить его без причины: вдруг у него окажутся всего лишь камни в почках или что-нибудь несерьезное.
Вот так и прошло мое утро. Кроме того, были телефонные звонки и выписанные рецепты, о которых я не упомянул. Пару раз медсестра заглянула в мой кабинет, чтобы задать вопрос, а еще я продиктовал несколько писем и подписал кое-какие бумаги. Я быстренько выпил чашку чая и подготовился к приему пациентов, записанных на вторую половину дня.
Итак, перед вами подробное описание дел, которыми я занимался тем утром. Не знаю, насколько оно соответствует вашему представлению о рабочем дне семейного врача, но у большинства из нас именно так все и происходит. Пожалуй, необычным было отсутствие пациентов с наркотической зависимостью или желающих получить больничный, но это, видимо, из-за того, что мой терапевтический кабинет расположен в зажиточном районе. К счастью, утро выдалось хоть и непростым, но интересным, что доставило мне внутреннее удовлетворение. Это было типичное утро, однако совершенно не похожее на вчерашнее или завтрашнее.
Тара, от которой сжимается сердце
— Доктор, вы опять напортачили с моими лекарствами. Антидепрессанты, что вы дали, на хрен, бесполезны, и мне нужен еще один больничный.
Тара – сложный пациент. Мы называем так пациентов, «от которых сжимается сердце». Когда она заходит в кабинет, мое сердце сжимается, и порой я не могу отделаться от желания, чтобы все это прекратилось раз и навсегда.
Я стараюсь относиться к Таре с состраданием. Она ранимый человек, который вырос в неблагополучной семье и которому необходима поддержка. Проблема в том, что в пятницу вечером, когда я сильно отстаю от графика, раздражение и отчаяние не оставляют места для сочувствия. Стыдно признаться, но, вместо того чтобы уделить Таре время и проявить терпение, в котором она так нуждается, я зачастую мечтаю о том, чтобы оказаться где-нибудь в другом месте.
Я разбираюсь с ее лекарствами и задумываюсь над тем, что бы написать в больничном листе. Таре двадцать пять, и она никогда в жизни не работала. У нее нет инвалидности или четкого диагноза, который можно было бы указать над пунктирной линией. У нее нет депрессии или психоза, хотя она и наблюдается у многочисленных психиатров, психологов и психотерапевтов. Единственный диагноз, который ей когда-либо ставили, – пограничное расстройство личности.
