Читать «Потомки Нэнуни» онлайн - страница 169

Подошел к брату, протянул руку:

— Ну, здо́рово! Да, ты настоящий Якосике, — так корейцы иногда ломали нашу фамилию.

Медведя не нагнали и в этот день, зато долгожданного мяса было в избытке. Угостили хозяев фанзы, наварили себе. Для корейцев был настоящий праздник.

Больше всего старый золотоискатель любил хорошо проваренное мясо. Для этого он накладывал полным свой походный прокопченный котелок и ставил его вариться на малом огне очень долго. Оно разваривалось, отделялось от костей, и Кузьмич наслаждался…

Корейцы, напротив, варят недолго, едят неразваренным. На ужин хозяйка подала именно такое, и хотя Кузьмич, проголодавшись, поел плотно, дело этим не ограничилось.

Брат уже видел третий сон, когда далеко за полночь услышал, что его тормошат:

— Юрьич, вставай!

— А? Что случилось? Зачем вставать?

— Мясо исть… В моем котелке как раз дошло…

— Не хочу, Кузьмич, спасибо, я спать буду…

— Напрасно, сейчас самый раз!.. А я исть… Наскуча́лся по ём. — Изголодавшийся таежник не мог дождаться утра.

Сразу заснуть Арсению не удалось, а мясо Кузьмич ел необыкновенно. Разгрызая большие куски, поливая бульоном бороду, он издавал совершенно нечеловеческие звуки: «Ангр-ангр-ангрр-ангррр» — как утробное мурлыканье старого кота при виде лакомого блюда. Брат долго не мог уснуть. Обладая незаурядной способностью копировать все и всех, он потом изображал Кузьмича так, что мы умирали со смеху, но теперь, чтобы не обидеть товарища, сам беззвучно трясся в своем темном углу на горячем кане…

Третий день охоты не дал результатов, по брат определил некоторую закономерность в поведении неуловимого зверя. Он заметил, что тот, огибая большую булкообразную гору на восточной границе Пэктусанского плоскогорья, проходит через один и тот же перевал. Понял, что преследование ни к чему не приведет: зверь крайне бдителен, а Кузьмич один шумит как стадо кабанов…

И Арсений надумал устроить засаду. Увидев, что невидимка опять повернул к излюбленному перевалу, он прекратил преследование.

Разъяснил свой замысел Кузьмичу. Утром он занимает удобную позицию в седловине горы, куда, по его мнению, опять пойдет кузьмичовский «черный тигр», а Реснянский, часом позже, начинает свое обычное преследование. Идет, не остерегаясь производить шум, и, заметив, что медведь встал с ночной лежки, криком предупреждает об этом. Кузьмич просиял: «Давай! Попробуем!»

Утром брат тихонько выбрался в намеченное место. Кругом лежал глубокий, уже не мягкий февральский снег; стояли великаны-лиственницы, раскинулся густой подлесок. Видимость неважная: легко просмотреть черного зверя среди кустов, валежин и камней.

Почти в центре седловины нашел полутораметровый толстый пень. Мощная лиственница была спилена, видимо, по очень глубокому снегу; пень казался необычайно высоким, но удобным наблюдательным пунктом. Брат сбросил накопившуюся за зиму шапку снега, влез наверх и занял нужную позицию.