Читать «Прямо с койки» онлайн - страница 14

– Сказали бы, что проголодались, вам из столовой ужин принести могли!

Наконец, за мной пришла санитарка с каталкой и объявила мужу, что пакеты она больше не потащит – это его обязанность. Спускаемся на первый этаж.

– Не надо никуда катить, – бодро начала я. – Сама могу потихоньку дойти.

– Что ты, что ты! – запричитала вокруг вновь собравшаяся родильная бригада. – Зачем идти, когда можно доехать!

Уложили на каталку и повезли к лифту. Вечером на дородовом отделении было скучно, и девочки часто прохаживались возле дверей родильного блока, особенно если знали, что они закрылись за кем-то из товарок. Первым всегда проносили спеленутого младенца, и все гадали – чей?

Когда двери распахнулись, я увидела свою палату в полном сборе. Они радостно махали мне руками, я с досадой – им: чувствовала себя раненым Щорсом, которого выносят с поля боя, а ведь как красиво я могла бы выйти.

Каталку затолкали в грузовой лифт. Тронулись. На первом этаже двери дернулись и раскрылись только наполовину.

– Кто там хотел пешком идти? – хмуро спросила санитарка не допускающим возражений тоном.

Я слезла с каталки и пошла за ней на ватных ногах, но все равно довольно, как мне казалось, ровно. Эх, девчонки не видели!

* * *

Муж сидел в палате до ночи, а когда ушел, я опять не могла заснуть. Мучилась бессонницей уже без повода, по привычке.

Слезла с кровати. Достала из холодильника остатки колбасы, пошарила в пакете и присела к столу.

Дверь в палату распахнулась.

– Это отсюда цитрусовыми пахнет? – прогремело с порога, когда я закусывала мандаринами. – Вам же нельзя!

– Почему нельзя?

– Потому что кормить скоро!

Ах да, я и забыла. Готовясь к родам по полной, но все равно как бы исподтишка, с оглядкой, с фигой самой себе в кармане, я сознательно отметала все, что может случиться со мной «потом». Если бы это «потом» не случилось, мне было бы проще сделать вид, что его и не должно было быть – не ждали, не готовились. Грудное вскармливание оказалось в числе прочего условно несбыточного. Даже на курсах слушала о нем вполуха.

Медсестра ушла, а я собрала мандарины и все, что попадало в черный список – сиречь, все, что оставалось в холодильнике, и поплелась за ней в сестринскую.

– О, да ты ходишь, – приветствовали меня там. – Повезло с врачом. Она всех, кого может, от эпидуралки спасает. После наркоза ты бы не один день отходила, с кровати слезть не могла.

Сдала провиант медсестрам, чтобы не возникало больше соблазна, вернулась в палату, но заснуть опять не смогла. Можно было бы подняться в дородовую палату и в красках рассказать, что их ждет, но уже поздно – роддом спит. И где-то надо мной в этом роддоме спят четыре килограмма двести тридцать грамм и пятьдесят пять сантиметров.

А если не спят? Если плачут, боятся, ждут маму? А если… нет, у моего черные волосы, как у индейца, его ни с кем не перепутают. Но все же следует помнить, что когда у тебя есть что-то ценное, всегда найдется тот, кто захочет его украсть. А у меня теперь ценность больше четырех кило. И потом, что скажут врачи: сдала ребенка, а сама, поди, дрыхнет, кукушка.