Читать «Водонапорная башня» онлайн - страница 79

Наталья Топоркова

Я обернулась и вздрогнула. Усыпанная бледными цветами на бумажных обоях пустота, как непереплываемое огромное море, лежала передо мной, и мои пятнадцать морских коньков на шерстяном ковре, которые, как и свои годы, я так любила подсчитывать, теперь безнадежно в ней тонули. Я села на пол возле кровати и достала из-под футболки сумочку Элен.

– “Я никогда не трогаю твои вещи, – раздались в моей голове собственные слова, когда-то сказанные Элен, и тут же вспомнился ее ответ: – Знаю, но, как говорится – на всякий случай”.

Память имеет поразительное свойство находить и склеивать, казалось бы, совершенно не соотносящиеся между собой фрагменты воспоминаний и, выдавая их за знаки и подсказки судьбы, являть тебе эту химеру в настоящем, которое после трагических событий всегда воспалено сотнями вопросов. Мне показалось, что, будь я внимательней тогда к этим ее словам, я бы непременно заметила первые признаки надвигающейся грозы и, возможно, смогла бы ее от этой самой грозы уберечь.

– “Антон был прав, когда говорил, что никто и ничто не убережет меня от любовного чувства. Сейчас я бы добавила к его словам еще и смерть. Никто не убережет тебя ни от разбитого сердца, ни от собственной гибели”, – размышляла я и, как котенка, гладила в руках маленькую сумочку.

Элен же так не думала. Открыв сумочку, я тут же наткнулась на небольшую тетрадь в твердой обложке. Я вспомнила, что видела, как Элен записывала в нее что-то в наш самый первый вечер вместе. Тогда-то строго-настрого она и наказала мне не трогать и не читать написанное. Я и вправду никогда не трогала ее вещи, но вряд ли под те самые “всякие случаи”, о которых она меня предупреждала, подпадала ее собственная смерть, а значит – я могла быть свободной от своих заверений. Такими были мои недолгие размышления прежде, чем я открыла тетрадь.

Тетрадь до половины была испачкана бледными графитовыми буквами. Элен писала в ней исключительно карандашом, либо не будучи до конца уверенной в правильности подобранных слов, либо и вовсе даруя времени возможность затирать их до полной неузнаваемости. Робкие маленькие буквы жались друг к дружке, образовывая слова, а те, в свою очередь, сбивались в плотные кривые ряды и заваливались в щель между страницами в переплете. Я поднесла открытую тетрадь к лицу и прижала ее к щеке – от страниц пахло Элен – смесь едва уловимого запаха пудры, фруктовой жвачки и ментолового дыма. Я проглотила внезапные слезы и стала вглядываться в хороводы ее слов и фраз, и вскоре они заговорили со мной ее голосом.

Это был личный дневник – подобие того, какие были у всех молодых сентиментальных девушек, вступающих, как им казалось, в серьезную взрослую жизнь. С каждой страницы, из разных мест на меня выпрыгивало – Алекс, Алекс, Алекс. Нетрудно было догадаться, что им и был парень в мотоциклетной куртке и шлеме. Сухой событийный рассказ дяди Жоры теперь обрастал живыми эмоциями и интимными подробностями. Алекс оказался вовсе не тем Александром – глупым полковничьим сыном без целей и особых устремлений. У него были цели, только у всех у них был один вектор и, будучи дьявольски привлекательным и хитрым, он прекрасно знал, как этих целей добиваться. Женщины и всевозможные яды единственно и составляли его интерес в жизни.