Читать «Водонапорная башня» онлайн - страница 34

– Ну, и народу! – протянула я.

– Да, людно сегодня, – сказала Элен и зашагала вперед по колкой высокой траве.

На ней были короткие белые шорты и полосатая рубашка, концы которой она высоко связала под самой грудью. Волосы ее были убраны в хвост, и я могла видеть милый пушок на ее затылке и за ушами. Я шла позади и несла два полотенца, плед и бутылку с водой, Элен – пару своих девичьих журналов и банку какого-то крема. Мы подошли ближе. Всюду на примятой траве лежали загорающие, вокруг них резвились красные от радости и солнца дети, бесформенной массой из голых рук и ног кишила каменистая смурая отмель. Элен встала посреди этого моря незнакомых обнаженных тел и стала что-то увлеченно разглядывать .

– Давай останемся здесь. У воды совсем негде сесть, – предложила я ей.

Моих слов она, казалось, не расслышала и никак на них не отреагировала. Я вскинула в воздух плед и накрыла им вытоптанную до нас в траве голь. Элен же, не отрываясь от своего занятия, расстегнула на шортах молнию и стянула их до колен, откуда они свободно упали на землю. Туда же с плеч полетела и ее рубашка. Она осталась стоять в своем невидимом на светлой коже белом купальнике, и сидевшие недалеко от нас деревенские болваны тут же одобряюще засвистели.

Элен была сложена идеально. В ее фигуре не было и намека на подростковую асимметрию, наоборот, своими формами она вводила в заблуждение окружающих, заставляя их, восхищенных и вопрошающих, всматриваться в ее все еще по-детски нежное лицо.

– Кэт, – капризно позвала она меня. – Ты идешь?

– Сейчас, сейчас, – отозвалась я и стала торопливо снимать одежду.

Элен медленно поплыла между нагретых сомлевших тел к воде, а парни по соседству вскочили и, одернув прилипшие к ногам еще сырые трусы, пустились ей вслед. По мере того, как я снимала одежду, я все больше сутулилась и все ниже и ниже клонилась к расстеленному на земле пледу, как будто хотела под ним укрыться.

Раздеваясь, я всегда чувствовала смущение и неловкость. Помню, школьные медосмотры были для меня настоящей пыткой. Нас делили на мальчиков и девочек и закрывали друг от друга в разных классах. Медкомиссия разбивала свой лагерь в двух соседних кабинетах на первом этаже – кабинете биологии и географии. Девочек разглядывали в тесном от разросшегося хлорофитума и темном из-за наглухо закрытых штор кабинете биологии. Парты сдвигали в один угол, и белые врачи, садясь в ряд, расчехляли свои блестящие инструменты. Нас запускали в кабинет по пять-шесть человек и просили раздеться у двери за ширмой. Там было тесно, и, нагибаясь, чтобы снять обувь, девчонки толкались, а то и вовсе заваливались друг на дружку, пытаясь стянуть с себя колготки. До трусов все раздевались быстро, но на этапе, когда требовалось оголить грудь, случалось больше всего проволочек. Стоя на холодном полу, девчонки приплясывали, нервно хихикали и ждали, кто же решится на этот шаг первым. Нас начинали поторапливаливать недовольные врачи, и одна из нас наконец-то решалась скинуть с себя последнее. Дальше шло все как по маслу. Девчонки, будто убедившись, что процессы, протекающие в их меняющемся теле, есть процессы неотвратимого и общего для всех порядка, оживлялись и весело заголяли свое розовое двуглавие. Именно в тот самый момент находиться там, голой и одинаковой со всеми, делалось для меня невыносимым. Все – вопросы врачей, их холодные инструменты, даже плакаты на стенах с изображением одноклеточных тварей – выглядело безобразно примитивным и унизительно безличным. Но больше всего меня злили мальчишки, которые выходили с медосмотра всегда в приподнятом настроении. Происходило это потому, как мне казалось, что в том, что они показывали врачам не было никакой тайны, а потому не было поводом ни для стеснений, ни для последующих еще долгих перешептываний одноклассников. Казалось несправедливым, что мальчишкам отводилось куда более интересное и просторное место в мире, похожее на кабинет географии – с большими картами синих морей и дальних стран, без ширм и темных штор на окнах.