Читать «Встреча. Повести и эссе» онлайн - страница 27

Довольно, надо защищаться. «Все обстоит не так, Антуан. Это одна из гнусных сплетен, которые обо мне распустили. Вот видите, поговаривали злые языки, даже Форстер прячет свою жену подальше от французов. Я, конечно, не мог требовать от нее жертвы жить и, может быть, умереть со мной, но уехала Тереза против моей воли. Так решила она сама».

Да, об этом политическом пункте он сказал со всей ясностью и без колебаний, устранив тем самым, казалось, и всю щекотливость разговора. Однако ж ненадолго. На сей раз начал свои подковырки Ребель — так же, подумалось Форстеру, как выковыривает он вилкой содержимое ракушки.

Зашел спор о Руссо, о всех «за и против» тех весьма беспечных отношений между полами, которые царят у диких народов, и в конце концов согласились на отрицании так называемой морали христианской цивилизации.

«Вот видите, мсье профессор, — сказал Ребель, с наслаждением смакуя своими толстыми губами ухваченный вилкой белый кусочек, — ничто так не возбуждает интерес настоящего мужчины, как разговор о женщинах. О вашей жене мне всегда говорили как о необыкновенно образованной и остроумной даме. Известно, что вы безумно любили ее. И что же? Не терзайте долее мое любопытство. Что побудило вас расстаться с ней, коли не было недостатка в том Нечто, которое мы тут хвалили у обитательниц Южных морей?»

Возможно, сказывалось действие вина. Госпожа Дорш, сидевшая рядом с Ребелем, нагнулась к нему и прошептала что-то на ухо, потом захихикала и сказала вслух: «А произошло все, гражданин председатель трибунала, самым естественным образом — и виной тому маленькая да славненькая вдова Бёмер…» Форстер внезапно ощутил пресный привкус во рту. Ему нужен был свежий воздух. Он встал из-за стола, вышел в соседнюю комнату, открыл окно и глубоко вздохнул. И вдруг — какой фантастический вид открылся перед ним! Над крышами, позолоченными косыми лучами заходящего солнца, поднимались купола Нотр-Дама и, насколько хватало глаз, тянулись улицы и набережные, ярко освещенные, хотя вечер только-только начинался. Пирамиды и гирлянды из бесчисленных лампочек прорезали темные купы оголенных платанов и каштанов и отражались в водной глади Сены. Народ, собравшийся на обоих берегах реки, пел и танцевал при свете огней. Форстера подивило, что у Мерлина де Тионвилля была такая, явно для привилегированных, квартира. В этом он намного превосходил и самого Робеспьера, первого человека республики, жившего в нескольких улицах отсюда, на Сент-Оноре № 400, у столяра Дюпле.

Каролина?

Она переехала к нему. Тереза предоставила своей подруге детских лет угол в их доме, и даже спальню, это было еще до ее отъезда, потом, в декабре, она написала Каролине письмо, которое, разумеется, знал и Форстер: «Люби и заботься о Ф. и не думай, что до весны положение изменится. А до того времени можно позволить себе много приятного…»

Каролина любила его давно уже, и он знал об этом. Но тут ему были предъявлены доказательства, на какие только способен человек. Она будто изголодалась. А началось все еще в 1779 году, в сочельник. С первой же встречи, сказала она. Ей только что минуло пятнадцать. Форстер приехал из Касселя — молодой человек, проживающий в Англии, которого много печатают и много читают, прославившийся уже и в Германии своей книгой «A Voyage Round the World». Это он совершил кругосветное путешествие под парусами, и всяк желал поглазеть и поудивляться на него, — молодой парень с отважным, хотя несколько и подпорченным оспой лицом, побывавший на всех морях и континентах. Он запросто входил в салоны князей и вел себя непринужденнее и горделивее, чем кто бы то ни было в его возрасте. От него словно исходило некое стоцветное романтическое сияние, некий флер непререкаемости Антарктики. И вот, впервые придя в гости к ее отцу, ориенталисту Михаэлису, он подарил девочке пеструю ткань, привезенную с Гаити.