Читать «История о железной лошади, а также о том, как можем мы ее познать и навеки измениться от встречи с нею» онлайн - страница 6

Эфеб записывает в дневнике:

Некоторое время я был очарован небольшой станцией Лонг-Итон, на главной линии между Дерби и Лоуборо. Там две зарешеченных деревянных платформы окружены лиственницами, соснами и остролистами, а вид имеют одновременно изящный и мистический: последнее место, где ожидаешь остановки поезда Интерсити. Сидя в поезде, понятия не имеешь, что за пейзаж там, по ту сторону линии деревьев. В кронах шелестел ветер; легко было вообразить, что за деревьями песчаная возвышенность, от которой расходятся аккуратные дорожки меж фруктовыми садами, или широкая вересковая пустошь, что тянется до самых дальних холмов. Послеполуденный свет придавал листьям остролиста сходство с эмалью. Там, среди ветвей, водились совы и дикие голуби. Там, в саду или на пустоши, было возможно всё. Затем свет погас, ветер утих, и поезд двинулся дальше. Деревья были пыльные, испачканные птичьим пометом. За ними скрывались всего-навсего ферма, поля и какая-то фабрика легкой промышленности. В вагон зашла женщина с гиперактивным ребенком и села напротив.

— Ты только сиди тихо, — предупредила она ребенка.

Дитя вместо этого мгновение оборонительно смотрело ей в глаза, после чего утянулось к автоматическим дверям и стало там галдеть.

Несмотря на это, я постоянно настораживался при подъезде к Лонг-Итону, словно надеясь, что там мне наконец явлено будет колдовство. Затем однажды я мельком заметил проходящий на соседнем пути поезд (он двигался в противоположном направлении, на станцию Хэйуордс-Хит, что на линии Лондон-Брайтон) и тут же понял, что как та станция, так и Лонг-Итон — представительницы утраченного типа маленьких уютных вокзалов, о которых любили писать в детских книжках для среднего класса сказочки сорок лет назад. Ох уж эти хвойные да песок, лисы, совы да украденные лошадки, дрок да цыганские караваны в чистом поле, а потом — какая-нибудь тайна, это уж точно: тайна личностей спящих вповалку рядом с путями, где в зеленом свете блестит омытая дождем лесная опушка, бомжей-безбилетников.

Эфеб понял свою ошибку. Но изжил ли? Или все еще надеется, что однажды привычная жизнь прервется, и по велению прихотливо выпавших карт его закинет в жизнь иную, где он выйдет из поезда как раз на такой вымышленной станции, даже не взяв чемоданчика, и отправится в вечернем свете навстречу, скажем, высокой цилиндрической башне из гранита? Каков бы ни был ответ на этот вопрос, а из следующего путешествия он привозит детскую книжку, роман под названием «Остров приключений», хотя, стоит отдать Эфебу должное, не пытается его читать.

7. КОРОЛЕВА МЕЧЕЙ: «мы суть слова, мы суть музыка, мы суть сама вещь»

Долгие путешествия побуждают Эфеба читать и писать, но также углубляют разлом между прожитым и написанным. Под железнодорожным мостом однажды вечером, должно быть, в Глазго, он смотрит в окно видеосалона «Аполлон». На большом экране закольцован для бредущих мимо выпивох безмолвный клип: перед наковальней, где возникает из искр меч, стоит пораженный японский мальчик. Отец мальчика лежит мертвым. Мальчик, несомненно, вырастет, станет воином ниндзя и отомстит. Глаза его расширяются: он зрит в стали отражение своего покуда недостоверного, но победного будущего. Искры летят мимо.