Читать «Кто готовил Адаму Смиту? Женщины и мировая экономика» онлайн - страница 79

Наши экономические теории отказываются признавать реальность тела и бегут от этого при первой возможности. Они не видят, что люди рождаются маленькими, умирают немощными, а если кожу царапать острым предметом, то обязательно пойдёт кровь, независимо от того, кто ты, где родился, сколько зарабатываешь и где живёшь. С тела начинается то общее, что есть у всех нас. Мы дрожим, когда мёрзнем, потеем, когда бежим, кричим, когда рождаемся на свет, и кричим, когда рожаем детей. Тело даёт нам возможность быть вместе с другим человеком. А человек экономический его отвергает. Притворяется, что его нет. Мы смотрим на тело, как на чужеродный капитал. И мы одиноки.

Человек экономический бежит не только от тела и чувств, он бежит и от привязанностей. Что, разумеется, взаимообусловлено. Привязанность часто проявляется телесно. Но человеку экономическому это не нужно: его не интересует ничего, кроме собственности. Если мы такие, как он, нам не надо чувствовать себя покинутыми, нам не надо ни о чём просить. У нас не бывает ощущения, что мы чего-то недостойны, нам не надо думать о последствиях: расплачиваться за то, что мы взяли, мы не собираемся. Ничего такого в мире человека экономического не существует. Без потерь – вот единственная концепция свободы, которую он может представить. Он придумал её сам.

Человек экономический – это бегство от неуверенности. Всё просчитывается, всё прогнозируемо. Объём шара определяется разделением его на более мелкие прямоугольники. Прямо как в жизни. Движение народных масс и силы, которые ими управляют, – всё движется по абстрактным законам. Человек экономический – это бегство от слабости. Мы хозяева вселенной, которая прислушивается к малейшим нашим намёкам. Экономические теории считают это нашей главной задачей. Рынок всегда поступает так, как ты хочешь, бьёт того, кто этого заслуживает, и ползёт за тем, кто этого достоин.

Фабулы о человеке экономическом несут в себе идею того, что человек есть всезнающий рациональный субъект, хозяин своей жизни, хозяин мира. И, проникая в национальную экономику, ты тут же переодеваешься в эти одежды. Всё остальное с нас слетает – пол, прошлое, история, тело и связи. Человек экономический – это бегство от непохожести. Мы не только приобретаем единый пол, мы попросту становимся одним и тем же человеком. И теперь нас очень легко пересчитать.

Человек экономический – это не фигура из картона, не карикатура. И он совсем не прост. Он – симптом тех составляющих реальности, которые намерен искоренить: тела, чувств, зависимости, неуверенности и слабости. Именно это тысячелетиями относилось к женщинам. А он говорит, что всего этого не существует. Потому что ему с этим не справиться. Он бежит, мучается, а мы узнаём себя в головокружительной глубине его страхов. Потому что нас соблазнили.