Читать «На горбатом мосту» онлайн - страница 7
Екатерина Владимировна Полянская
«А у неё проточина на лбу…»
А у неё проточина на лбуТакая белая и чёлка – золотая,Я в поводу веду её в табун,Под сапогами чавкает густая,Как тесто, глина. Где-то в сторонеУрчит сердито трактор. И усталостьК её хребтистой старческой спинеПрисохла, словно струп. А мне осталосьУздечку снять, по шее потрепатьИ постоять ещё минуту рядом,В кармане корку хлеба отыскатьИ протянуть ей. И окинуть взглядомБольные ноги, вислую губу,И тощих рёбер выпуклые строки,И белую проточину на лбу,И под глазами мутные потёки.И на мгновение увидеть в ней,В глубинах ускользающе-бездонныхСвященное безумие коней,Разбивших колесницу Фаэтона.«На Северном рынке снег нынче почти что растаял…»
На Северном рынке снег нынче почти что растаял,А воздух от запахов густ и как будто бы сжат…Две псины остались от всей уничтоженной стаиИ серыми шапками около входа лежат.Свернулись в два грязных клубка неподвижно и молча,За ними ларьки кособоко равняются в ряд.Всего-то две псины. Но как-то уж очень по-волчьиОни исподлобья на мимоидущих глядят.Ну как им расскажешь, что люди не слишком жестоки,Хотя и богами считать их, увы, ни к чему —Не нами расчислены наши короткие сроки,И всех нас когда-нибудь выловят по одному.Над нами судьба по-вороньи заходит кругами,Вот – рухнет в пике и добычи своей не отдаст…Собаки молчат.Под ботинками и сапогамиТихонько хрустит обречённо подтаявший наст.«Из многих пёстрых видеосюжетов…»
Из многих пёстрых видеосюжетов,Которыми нас кормит телевизор,Засел осколком в памяти один,Где люди в серой милицейской формеБездомную собаку расстрелялиУ мусорного бака во дворе.Она сначала всё хвостом вилялаИ взвизгнула, когда раздался выстрел,Ей лапу перебивший. А потомВсё поняла и поднялась. И молчаСтояла и смотрела неотрывноНа тех или сквозь тех, кто убивал.Я видела, как люди умирают,Я зло довольно часто причиняла,И мне ответно причиняли боль.Я знаю точно: каждую минуту,Когда мы пьём, едим, смеёмся, плачемПо пустякам, когда, закрыв глаза,В объятиях любимых замираем,Обильнейшую жатву собираютСтрадания и смерть по всей земле.Конечно же, бездомная собака,Расстрелянная где-то на помойке,Не более чем капля. Но и всё ж…Собаки умирают нынче стоя,А люди, утеряв свой прежний облик,Иное обретают естество,Столь чуждое и страшное, что разумСмущается и сердце замирает,Пытаясь в бездну правды заглянуть.Мариенбург
1
Сквозь едкий дым дешёвых сигарет,Сквозь крохотное спичечное пламяНедолгой памяти ещё глядит мне вследСкупыми станционными огнямиМариенбург. И снова я лечу,Прижавшись низко к шее лошадиной,Дорожкой парка бесконечно длинной,И веточки стегают по плечу.Из поселковой церкви, с привокзальнойПустынной улочки, вечерний тихий звонПлывёт и замирает, будто стон —Не то призывный стон, не то – прощальный.И голубь у дороги сиротливоВоркует всё: «…умру…умру…умру…»И треплются нечёсанные гривыНа душу выдувающем ветру.
