Читать «Средь сумерек и теней. Избранные стихотворения» онлайн - страница 20

V

И внял Господь сей дерзновенный глас,Подобный реву буйного потока,И гневом возгорелось Божье око,И гром твердыню горную сотряс,И молния ударила в пророка.И умер порицавший Судию…А Бог сошел во славе и печали,И хладный прах воспринял в пясть Свою,И схоронил в неведомом краю,Где никогда молитвы не звучали.

<1891>

Кончина Петрония

Посвящается Франсиско А. де Икаса

Откинувшись на край глубокой ванны, —В воде, куда струится кровь из раны,Что лезвие хирурга нанесло, —Простерт Петроний, автор едкой прозы…Венчают лавры, теревинфы, розыИ лилии высокое чело.Ученики младые гордо ждут,Читая вслух его бессмертный труд,Пока допрос окончат магистраты;И те уходят, оборвав допрос, —А юноши не сдерживают слезПред ликом неминуемой утраты.Безбожный друг эпикурейской веры,Желал Петроний: пусть придут гетеры,Пускай звенит веселый женский смех!И вот, голов не посыпая пеплом,Они пришли. На каждой – легкий пеплум.Вместил триклиний в час прощанья всех.Красавицам не в радость молодымНапитки, яства и сладчайший дымКурящихся восточных благовоний…Среди гетер особенно грустнаОдна – и вот, фалернского винаСпокойно просит у нее Петроний.И выпит кубок залпом, без остатка.И тот же час румянит лихорадкаПетронию лицо на краткий срок;И, перед наступленьем вечной ночи,Ученикам глядит Петроний в очи:Безмолвно им преподает урок.А после зазвучал предсмертный стон:Стремился дух могучий выйти вонИз тела; и чело холодным потомПокрылось; поволокой взялся взор —Приблизился, неотвратим и скор,Конец и дням счастливым и работам…И вот – уже немой, глухой, незрячий, —Петроний сник, склонил к воде горячейВенчанное холодное чело.Струился нежный аромат курений…Творец романов и стихотворенийЗастыл. И крови больше не текло.

<1891>

Путь в Дамаск

Мануэлю Гутьерресу Нагере

Вдали блистают Иордана воды —Лазурны, величавы, глубоки.Полдневный зной. Под лиственные сводыВлекутся меднотелые быки.Там на вершине славного ЛиванаВознесся кедр – могуч и горделив;Палящий луч не губит великана —Но сникли рощи молодых олив…Чу! скакуны арабские галопомЛетят – и пена чахлый лист кропит,И пыль клубится по широким тропамИз-под железом кованых копыт.У безмятежных вод, над плоским брегом,Где гладь песков зыбучих горяча,Виясь невиданным пурпурным снегом,Несметная роится саранча.И в трещинах зловещих скорпионыДруг друга жалят и едят живьем.И пышные гранатовые кроныПрозрачный осеняют водоем…И не прерваться скачке торопливой,И близится подков тяжелый лязг.На жеребце громадном с белой гривойНеотвратимо движется в ДамаскНеукротимый Савл: воздета пика —И пика не опустится сия;Она средь пыли, ржания и крикаПодъемлет в небо пламень острия!Сквозь темную листву масличной рощиУж виден Савлу вожделенный град:Там над зубцами знаком гордой мощиПолощется знамен лазурных ряд.Но вдруг небесный свод покрылся тучей,Померк, явил слепящую звезду —И грянул с высоты глагол могучий,И рухнул всадник, выпустив узду!И расщепилась пика с резким треском,Бессильным жалом жалобно звеня —Как будто бы, сражен Господним блеском,Змий замер, сотворенный из огня.