Читать «Кто ты, Гертруда?» онлайн - страница 57

Умывшись, Эл переоделась в свои вещи, оставленные здесь накануне. У себя в комнате расчесалась перед зеркалом, которое, действительно, она обнаружила внутри пустого шкафа. Синяк стал меньше.

«Спасибо, Вам, Гертруда», – подумала Эл, и вновь помазала скулу, волшебной мазью. Она взяла почтальонскую сумку и вышла, закрыв за собой дверь.

– Вот, примерь, – сказала Зоя, вошедшей Эл, протягивая ей солнцезащитные очки «стрекоза», в розовой оправе.

– Давай, – ответила Эл, взяв у Зои очки.

Оправа была крупная, но не без изящества, и полностью прикрывала синяк, правда, «по стилю», в сочетании с нарядом Эл, выбивалась из «тинейджерского» образа.

– Прекрасно, – оценила Зоя, – как только что с подиума. А вы с Наташкой, в каком городе живете?

«Ну, начинается», – подумала Эл, не зная, что ответить.

– Мы? Там же где и работаем, – она не знала, что говорить.

«А может сказать Зое правду, пока не завралась совсем? Но, какую правду, ты собираешься ей сказать? Про то, как поссорилась с мужем, или про то, как автостопом приехала, или что ты едва знакома с Настасьей Филипповной, и фактически, Зоя впустила к себе домой, совершенно постороннего человека? Нет. Невозможно».

Ее мысли прервала сама Зоя.

– Помню, Настена говорила, в Неаполе, кажется?

– Да, все правильно.

– Вот, где настоящий, шопинг, наверное?

– Да уж, есть, где приодеться по моде, – Эл старалась отвечать непринужденно.

– Зай, что ж ты с собой тряпок заграничных не привезла?

– Мой багаж потеряли в аэропорту, – неожиданно для себя сказала Эл, вживаясь в роль «подруги Натальи».

– Ой, ой! Найдут, не расстраивайся, – стала утешать Зоя.

– Я и не расстраиваюсь, просто время терять не хотелось, оставаясь в Москве, – Эл начинала сочинять все увереннее.

– Я дома буду, до вечера точно, да ты раньше вернуться должна, так?

– Да, куплю все и назад, чистить зубы, – пошутила Эл.

– Давай, давай, тогда ключи тебе пока не нужны.

– Нет. Ну, я пошла. Удачи мне!

– Удачи! – Зоя улыбнулась, кивнув головой.

Эл открыла калитку, и вновь оказалась на улице, куда вчера ее привез Лев.

«Лев… – Эл вспомнила, своих вчерашних попутчиков, – где они сейчас, где разместились, какой отель удовлетворил, эту мартышку Жанну? Ладно, какое мне дело, давай составляй список покупок, чтобы ничего не забыть!», скомандовала себе Эл и пошла вниз по Морской улице, в сторону моря. Как же отличались коттеджи вокруг, от маленького, гостеприимного домика Зои. Все здесь было нацелено удовлетворять любым пожеланиям отдыхающих.

«Я могла бы здесь жить, – подумала Эл, – даже жила бы здесь с удовольствием».

Эл знала, что милее ее сердцу города, чем Ташкент нет, и не случись распад СССР, она, возможно, никогда бы не уехала из любимого города. Но теперь, если бы она могла выбирать, она хотела бы жить на побережье, какого-нибудь теплого моря, в теплом, солнечном месте.

«Почему так случилось?» – спрашивала себя все время Эл. Разве мало ей было потерять близких? Почему надо было еще потерять родной город, улицы и дома, знакомые с самого детства, по которым она могла ходить с закрытыми глазами и не потеряться? Где каждая улица была связана, с каким-нибудь воспоминанием из детства или юности, где в каждом районе непременно жил какой-нибудь знакомый? А что теперь? Вернись она сейчас в Ташкент, это мало бы чего изменило, уехала не только Эл. Почти все родственники, одноклассники, знакомые разлетелись по всему миру, в поисках новой жизни, лучшей, как рассчитывало большинство из них. Всем ли удалось? Не факт. Город опустел, когда из него уехали любимые люди. Утрачена преемственность поколений, как будто, тебя вырвали с корнем, из земли, которая давала жизненные силы. Теперь были недоступны простые человеческие радости, как встреча одноклассников, в родной школе, например, потому что собрать людей из разных стран и континентов, в одно время и в одном месте, просто невозможно. Да, что там живые. Прийти на кладбище, к родным, убрать могилы, поставить цветы, и это стало недоступно. Эл много раз думала, а может быть, не надо было торопиться и уезжать? Но когда Николаю предложили хорошую работу в Москве, они долго и не рассуждали. Закрыли детский сад, рядом с домом. Все меньше оставалось русских школ в городе, а у Эл рос сын. «Жребий брошен, выбор сделан». Хотя «первые ласточки» новых порядков появились, когда еще были живы родители, когда только начинались националистические настроения в Узбекистане. Эл как-то подслушала их разговор на кухне, где же еще? Мама была гибче по натуре, и говорила отцу, что ничего ужасного не видит в том, что на смену двум государственным языкам, русскому и узбекскому, могут оставить только узбекский.