Читать «Пушкин. Изнанка роковой интриги» онлайн - страница 133

Преподавать историю, по мнению Пушкина, следует «по Карамзину», что безусловно положительно. История в первые годы учения «должна быть голым хронологическим рассказом происшествий». «Но в окончательном курсе преподавание истории (особенно Новейшей) должно будет совершенно измениться». Изучение России должно преимущественно занимать «умы молодых дворян, готовящихся служить отечеству верою и правдою». Как говорится, сон в руку. Те, кто когда-нибудь учился в России, знают, что такое политизированная история, приспособленная к потребностям данного правительства.

Поднадзорный поэт – сам жертва слежки. Генерал Бенкендорф знал из доноса и открыто пишет, что знает: Пушкин его «отзыв» получил, но не ответил; «я должен, однако же, заключить, что оный к Вам дошел; ибо Вы сообщали о содержании оного некоторым особам». А в записке читаем предложения Пушкина по развитию доносительства: «…Должно увлечь все юношество в общественные заведения, подчиненные надзору правительства…». То, что поэт предлагает, есть тотальный контроль.

Перечитайте записку непредубежденными глазами: «Кадетские корпуса, рассадник офицеров русской армии, требуют физического преобразования, большего присмотра за нравами, кои находятся в самом гнусном запущении. Для сего нужна полиция, составленная из лучших воспитанников; доносы других должны быть оставлены без исследования и даже подвергаться наказанию (то есть нужны профессиональные сексоты, а не случайные доброхоты! – Ю.Д.); чрез сию полицию должны будут доходить и жалобы до начальства. Должно обратить строгое внимание на рукописи, ходящие между воспитанниками. За найденную похабную рукопись положить тягчайшее наказание; за возмутительную – исключение из училища, но без дальнейшего гонения по службе…». Это пишет поэт, только что выпутавшийся из следствия по делам декабристов. Как раз в это время Пушкин и Вяземский ходят в баню, чтобы поговорить, надеясь, что там не подслушивают (что, конечно же, недооценка изобретательности тайной полиции). А тут… Если бы мы не знали, что записка написана Пушкиным, можно было бы предположить, что автор данного пассажа – фон Фок или сам Бенкендорф.

В записке Пушкин не раз обращается к загранице. Он, пытавшийся много раз отправиться на Запад путешествовать в качестве дипломата, не раз задумывавший побеги, он, придумавший себе смертельную болезнь, чтобы отпустили лечиться, здесь выражает взгляды своих идеологических противников, которых презирает. Пушкин, так и не побывавший ни в Риме, ни в Париже, ни в Лондоне, ни «под небом Африки моей», хотя и пишет, что не следует запрещать обучение за границей, однако предлагает «опутать его одними невыгодами», – чтобы не уезжали. Он – сторонник замены большого окна в Европу маленьким, зарешетчатым и под строгим контролем власти. В записке Пушкин вспоминает про таможенные заставы, где «старые инвалиды пропускают за деньги тех, которые не умели проехать стороною». А еще недавно всерьез размышлял, как такой проезд осуществить самому, чтобы из Михайловского удрать за границу. Сам не уехал, так предлагает зажать других? Своеобразное просвещение властей…