Читать «Черная книга. Истории женщин Востока» онлайн - страница 112

Французы защищали свободу и демократию в родной стране, а в Алжире устроили почти апартеид. Даже в 1947 г., когда была создана алжирская Национальная Ассамблея, половина ее членов представляла интересы 1,1 миллиона немусульманского населения, а другая половина – интересы всех 6,85 миллионов мусульман.

Малочисленность мусульман в алжирской Ассамблее вызвала возмущение. Особенно учитывая, что во время Второй мировой войны мусульмане составляли половину вновь образованной французской армии. Алжирские воины в составе Французского экспедиционного корпуса помогали освобождать Италию, Германию и саму Францию.

Во время демонстрации за политические права в Сетифе в мае 1945 г. произошли столкновения мусульман с полицией. В беспорядках погибло сто полицейских. В наказание французская армия убила шесть тысяч алжирских мусульман.

В конце концов французское правление закончилось, но 132 года под властью французских угнетателей нанесли нашему народу глубокую рану. Алжиру и его жителям предстояло заново обрести свою идентичность, заново постичь свой язык и свою судьбу. Даже те, кто не верит в Бога или не знает о нем, порой в трудный час обращаются к небу с мольбой. Народ стремился вновь отыскать свои корни, но молодые ростки самосознания дрожали от каждого порыва ветра. Алжир враждовал со своим собственным народом, который был в смятении и тяжело переживал последствия культурной оккупации.

События моей жизни разворачивались на фоне репрессий и их последствий. Я была лучшей ученицей в классе и хорошо успевала по всем предметам. Мои товарищи восхищались мной и считали меня будущей гордостью нации: мне предстояло стать врачом, ученым или инженером, работать на благо народа, чтобы помочь ему забыть о французской тирании. Мне и в голову не приходило, что из-за того, что я девушка, меня будут считать существом низшего ранга или не позволят избираться в президенты, как я мечтала.

17 лет – самый бунтарский и бесшабашный возраст. Мы не боимся ни танков, ни правительства, ни мамы с папой, ни незнакомцев, ни бешеных собак, ни даже жестоких людей с оружием. Мне было как раз семнадцать, когда в Алжире установился безумный деспотический режим. Я была на передовой протестного движения. Выступала перед публикой. За мою непокорность режиму мне обрили голову и посадили в тюрьму. Моим родным пришлось давать взятки, чтобы меня выпустили. Только имя и деньги моей семьи спасли меня от побоев и бессрочного заключения в одиночной камере. Остальным повезло меньше.

После моего освобождения родные отправили меня в соседний Тунис к родственникам. Я стыдилась своей обритой головы и шрамов, оставленных бритвой. Родители же боялись, что меня снова арестуют, ведь я открыто выступала против режима, который силой захватил власть в Алжире.

Перед моим отъездом родители сообщили мне, что нашли для меня хорошего мужа, образованного и многообещающего. Я попросила хотя бы показать мне его фотографию, но не смогла уговорить родителей; они якобы не хотели, чтобы что-то отвлекало меня от образования и карьеры.