Читать «Русь неодолимая. Меж крестом и оберегом» онлайн - страница 43

– Ты смотри: за соседний стол сел, а ведь и здесь поспел.

Полочанин не смолчал:

– На то и имя мне дано Стрига, чтобы везде поспевать.

И тот и другой крещеные, Бакуня был назван Авксентием, а Стрига – Петром, только по сию пору носили они имена-прозвища, к коим привыкли и коими называли их соратники. Вятич отмахнулся:

– Ты, Стрига, все смеешься, а силушки моей не ведаешь. Я ведь в вятских лесах безоружным медведя на сосну загонял. Волков голыми руками душил.

– Тебе врать что лыко драть, – выкрикнул полочанин, – не зря тебя Бакуней нарекли, врун-говорун ты знатный, о том нам давно ведомо.

Бакуня с ответом не замедлил:

– Кому врать, а кому и рот разевать.

– Словом ты, Бакуня, силен, а сможешь ли меня на кулачках одолеть? – Стрига поднялся из-за стола, задорно подмигивая соседям, засучил до локтей рукава.

Бакуня вызов принял:

– Будем биться до той поры, пока спина пола коснется.

Стрига с условием Бакуни согласился. Сдвинули столы, освободили середину помещения. Бойцы встали друг против друга. Бакуня, разгоняя перед схваткой кровь, похлопал себя по плечам и груди, потопал ногами и лишь после этого встал в стойку, выставил перед собой кулаки. Стрига переминался с ноги на ногу, будто пританцовывал, руки повисли плетьми. Не поднял он рук и с началом боя. Бакуня ударил справа, Стрига увернулся. Уклонился полочанин и от удара слева, сам ответил тычком в грудь. Жесткий удар остановил Бакуню, вятич попятился. Правая рука Стриги, до поры висевшая плетью, теперь дубиной устремилась к голове вятича. Бакуня пригнулся и одновременно стал разворачиваться к противнику спиной. Кулак пролетел над головой вятича. Стрига решил накинуться на Бакуню сзади, но тот уже успел развернуться к нему лицом. Нога вятича подсекла ногу полочанина. Стрига не удержался и с грохотом упал спиной на деревянный пол таверны. Бакуня подошел к поверженному противнику, подал руку. Стрига поднялся, обнял сотоварища и тут же подначил:

– А Никитку ты все же не одолел.

Бакуня дружески похлопал Стригу по спине.

– Не знаете вы, что я поддался Никите намеренно, потому как ведал о том, что кесарь-царь подарит ему номисму и мы ныне ее пропьем.

В словах Бакуни была доля правды. Успел-таки Гилли шепнуть вятичу перед поединком, чтобы не сильно усердствовал. Только правда и в том, что забылся Бакуня, увлекся боем безмерно, потому и уступил молодому бойцу.

– Не иначе ты прозорливцем стал? – не унимался Стрига.

– Почему стал? С малых лет у меня дар этот.

– Ежели ты прозорливец, так скажи, что нас ожидает?

– И скажу!

Таверна загудела:

– Да! Молви! Не томи!

Стрига усмехался:

– Вот простяки, Бакуне поверили. Ему брехать не привыкать.

Бакуня встал, поднял руки, призывая к тишине, подождал, пока все успокоятся, закатил глаза, громко изрек:

– Вижу! Ждет нас в новом походе слава и добыча! – Сбросив с себя личину ясновидца, весело добавил: – За то и выпьем! Никита, давай номисму, гулять будем!

Одобрительные возгласы и смех наполнили таверну.

И гуляли. Никита тянуть не стал, вскоре монета перекочевала в мошну хозяина заведения и превратилась в кувшины вина и закуски. К номисме Никиты добавились монеты других наемников. Пили за базилевса, за Никиту, за удачу.