Читать «Роман со странностями» онлайн - страница 33

— Чья? — не понял Лев Соломонович.

— Твоя, — широкоскулое лицо охранника снова оскалилось.

— Гальперин. — Он, видимо, все еще надеялся на случайность, но когда заметил, как рыжеволосый рассматривает свои бумаги, понял, что охранник ищет его фамилию в каком-то списке.

— С Большеохтинского, что ли?

— Да, я там прописан...

— Повезло, — весело сказал охранник. — Ишь куда пришлось бы ка­тить, а он нас поджидает в ее постели.

Матвей торопливо перекрестился, увидев застывший ужас в глазах Ве­ры Михайловны.

— Я вас прошу... — сказала Вера Михайловна неожиданно низким, неузнаваемым голосом. — ...Это мой муж.

Лев Соломонович вздрогнул. Наверное, он сам не смог бы произнести эти слова первым.

— Муж так муж, — рассмеялся охранник. — Собирайся, муж. Бу­дешь грузить жену в фургон.

Дворники сгребали бумажную кучу. Сундук, в котором хранились хол­сты, акварели, рисунки, был перевернут, и теперь цветная гора громозди­лась посередине комнаты.

— Вязать, что ли? — спросил Матвей, ожидая приказа.

Охранник поднял помятый лист, разгладил и с удивлением стал рас­сматривать какие-то линии — черт-те чем занимаются дурацкие головы, им бы только бумагу пачкать. Ну что ж, и для таких когда-то приходит время расплаты, власть заставит любого работать...

— Всю мазню можешь в печку, у нас в этом никто разбираться не станет, сами выбросьте или спалите...

...До рассвета было еще далеко, хотя время приближалось к шести утра. Вера Михайловна дошла до машины, и теперь ей предстояло как-то заползти в кузов. Лев Соломонович стоял рядом. Вера Михайловна обвела двор глазами, этажом выше горел свет, в окна смотрели люди, вероятно, шум машины разбудил и встревожил дом. Но не только эти чужие испу­ганные и удивленные глаза заставили сжаться ее сердце. Она внезапно увидела в одном освещенном окне вершинку елки и подумала, что сегодня двадцать пятое декабря, Рождество. Когда-то они с отцом, мамой и братом праздновали этот замечательный день в Париже, потом отец вез ее в Нотр Дам, в великий собор на берегу Сены, а вокруг на километры тяну­лись книжные развалы. Отец знал букинистов, обожал приходить сюда, выбирал у них неожиданные, прекрасные книги. Дочке отыскивал с изу­мительными картинками — так появлялись у нее и «Дон Кихот» с рисун­ками Доре, и многое, многое другое. Это были самые лучшие подарки, о каких она только могла мечтать. «Господи! — едва не вырвалось у Веры Михайловны. — Как Ты мог допустить такое!»

Матвей выбил ладонью зажимы заднего борта, распахнул фургон.

— Залезай, — приказал охранник.

Вера Михайловна оперлась о дощатый настил и попыталась подтянуть себя на руках. Сил не было.

Она почувствовала, как Лева охватил ее, помог упереться локтями в доски, и она, падая и ударяясь лицом о деревянное дно кузова, поползла вперед, к боковой скамье переделанного в «черный ворон» грузовика.

Машина медленно вползала под арку. Двор был разрыт, обоих качало, словно подталкивало друг к другу. Она положила голову на Левино плечо. Ни у нее, ни у него вины ни перед кем не было. И вдруг Вера Михайлов­на остро поняла — то, что произошло, сделано кем-то из своих, и сегодня у нее последняя встреча с Левой, а дальше все, что будет, уже имеет единственное название — смерть. Черный натюрморт внезапно возник на черном столе. Предощущением беды — вот чем были ее работы, она внезапно не только почувствовала, но и обозначила их для себя единствен­ным возможным словом — конец...