Читать «Держитесь подальше от театра» онлайн - страница 136

– Нет, отче, не успели, утек. Княжича спасали.

– Плохо дело, – огорчился Симеон. – Медведь кровь почуял, теперича людей морить будет, дома разорять. Ну ладно. Везите княжича, да не дюже шибко. А с медведем я разберусь.

– Благодарствую, отче, – с трудом прошептал княжич. – Жить буду – век не забуду. Вернусь, дарами отблагодарю.

Когда телега исчезла в густых зарослях и скрип колес совсем не стал слышен, Симеон подпер дверь толстым бревном, достал рогатину и, взвалив ее на плечо, удалился в чащу леса. Недолго пришлось ему бродить по лесу. Рядом в кустах послышался треск ломающихся сучьев, и на поляну вышел огромный черный медведь. Став на задние лапы, он в развалку пошел на Симеона. Поплевав на руки, отшельник ухватил рогатину и было замахнулся, но вместо медведя возник Азазель и погрозил пальцем.

И снова замелькали, как в калейдоскопе, разные страны и события, пока не послышался рев боевых слонов, на спинах которых в кибитках сидели индусы лучники. Погонщики гнали слонов в атаку на когорту македонян. – Куда тебя понесло?! – послышался голос Азазеля. – Тебя там никогда не было.

И опять замелькал калейдоскоп времени, пока не послышался перезвон колоколов. Звон колоколов благовестил к вечерне, спугнул стаи ворон с крыш теремов и крестов храмов. На колокольне звонил сам царь, Иван Васильевич, высокий, стройный, в парчовой одежде с непокрытой головой. Рядом стоял рыжий Малюта Скуратов, мрачно зыркающий по сторонам из-под нахмуренных бровей.

В полумраке келейной библиотеки, за крепким дубовым столом, с пером в руке сидел молодой дьячок, Симеон, и усердно писал. Закончив очередную фразу, он почесал пером за ухом и посмотрел на диктующего. У полуоткрытого окошка, украшенного изразцами, стоял протопоп Сильвестр и задумчиво смотрел, как в багрянце огромный солнечный диск медленно скатывался за горизонт. Вечерело. Суета в Государевом дворе Александровой Слободы затихала, и только издалека доносились шумные излияния пьянствующих опричников и иногда проскакивал в сторону Москвы царский гонец.

– Темно, запали свечу, – приказал он дьяку.

Тот взял лучинку, подошел к лампадке, висевшей в красном углу под иконой, запалил ее и перенес огонь на толстую восковую свечу.

– На чем мы остановились? – спросил протопоп, не отходя от окна.

– Возлюби Господа Бога твоего всею душею своею… – зачитал Симеон.

– И со всею твердостью духа своего, – продолжал диктовать протопоп, – и стремись делом своим, привычками, нравами угодить Богу.

Низко наклонившись к свитку, Симеон старательно выводил букву за буквой, периодически обмакивая перо в склянку с чернилами.

– Притом возлюби ближних твоих, по образу божьему созданных, то есть всякого христианина, – продолжал протопоп, стоя у окна и вглядываясь в ярко освещенные окошки царской светлицы.

Беспокойные мысли в последнее время терзали душу Сильвестра. Он чувствовал, как изменилось к нему отношение царя. В начале нынешнего года Иван тяжело заболел и позаботился назначить себе наследником маленького сына Дмитрия. Но тут заявил свои права на московский престол двоюродный брат царя, Владимир Андреевич Старицкий, и большинство бояр примкнули к нему. При принятии присяги Дмитрию, Сильвестр по уговору с Адашевым не отказались принести присягу царевичу, но сохранили политический нейтралитет, не вмешиваясь в страстные споры. Иван выздоровел, но не забыл происшедшего.