Читать «Держитесь подальше от театра» онлайн - страница 120

– Милейший Михаил, человек подвержен страстям, – спокойно резюмировал Дениц, – любит себя и свою страсть. Разве может тщеславный и гордый любить Бога и ближних? Служение страсти и греху не позволяет исполнять самую главную заповедь – заповедь о любви. Без очищения от страстей о какой любви может идти речь? Любовь – это следствие, а главная цель – избавление от страстей. Конечно, в каждой страсти есть элемент греховного удовлетворения для человека. Сначала страсти служат удовлетворению греховных потребностей людей, а потом люди сами начинают служить им.

– Всякий делающий грех есть раб греха, – тихо пробормотал Михаил.

– Надо очищать землю от этой плесени, – решительно заявил Дениц. – Вы помните, когда Всевышний решил создать человека, Он сказал Гавриилу: «Пойди и принеси Мне с четырех сторон земли пыль, из которой Я сделаю человека». Земля отвергла его, не позволила Гавриилу собрать с нее пыль: «Мне назначено стать проклятием, и проклята я буду из-за человека». Да и вы сами со своим воинством поплатились за свои прекословия. Кто говорил: «Что есть человек? Что Ты так печешься о нем?». Многие отвергали его, так как предвидели, что человек погрязнет в грехах и раздорах, размножится, расползется по всей земле, превратив ее в вонючее болото, где все твари алчут сожрать друг друга. Да Он и сам, неверное, раскаялся, что создал человека на земле и уже не может справиться с собственным творением.

– Бог все видит, тоже гневается. Наступит судный день, и он воздаст каждому по заслугам, – возразил Михаил.

– Нет никакого времени ждать суда, – Дениц встал. – Передайте Ему, что я буду порождением Его гнева, карающим мечом на Его справедливом суде. Каждое ведомство должно заниматься своим делом. Азазель!

– Слушаюсь, босс, – улыбаясь и блеснув своим зеленым недобрым глазом, ответил Азазель и трижды хлопнул в ладоши.

И в тот же момент языки пламени вырвались из-под прозрачного пола, охватив публику, которая с диким криком металась и с воплями проваливалась дальше в Преисподнюю. Толпы гостей стали терять свой облик. Тление охватило весь зал. Прислуга превращалась в ползучих гадов, пожирающих людей и изрыгающих нечистоты. Крики, плач, стоны слились в единый протяжный вой.

– Что-то жареным запахло, – недовольно заметил Косматый, приложив к носу платок. – Пора сваливать, – и, обнявшись, он и Лукавый удалились.

Занавес, словно два больших крыла, медленно стал закрываться. Гром аплодисментов прокатился по залу, заглушая вопли, стоны и душераздирающие крики, доносящиеся со сцены жизни.

С противоположной стороны Сема видел, как два беса закрывали створки больших красно-кровавых ворот между Миром и Преисподней. Подхваченный общим безумием, под дикие вопли, он несся по спирали вглубь воронки, в пасть всепожирающего существа. Конец казался неминуем. Вдруг кто-то, словно пушинку, выбросил его в сторону, и он оказался в лабиринте, кишащем мелкой тварью и разными гадами. Как за соломинку, цепляясь руками за скользкие ступеньки, он полз на четвереньках, затем, встав на ноги, бежал вверх по кровоточащему, с извивающимися призраками, лабиринту, подальше от огненной геенны, с желанием выжить. Лабиринт разветвлялся, со всех сторон под адский хохот эхом доносились нежные, призывающие к себе голоса.