Читать «Мария Башкирцева. Дневник» онлайн - страница 343
Мария Константиновна Башкирцева
Все должно состоять в той прелести, которую я сумею придать атмосфере; да, надо, чтобы чувствовался воздух, чувствовалось, что это вечер, тот час, когда поднимающийся на небосклоне серп месяца кажется еще очень бледным.
Бастьен должен был сделать пятьдесят этюдов, чтобы уловить задуманный эффект; ну, что ж, я сделаю их сто для моих «Святых жен».
Сегодня мне хочется плакать. Я боюсь посмотреть на то, что нарисовала вчера, боюсь, что работа плоха, и плачу… плачу настоящими слезами. Это понятно! Я экзальтированна, как 19-летний немецкий студент. А вдобавок я не имею счастья знать тех, которые живут в сфере интересов отвлеченной науки, искусства, мысли, идеи… Мне знакома только жизнь светских людей, а из художников я знаю всего трех человек.
Я снова переделала набросок для своих «Святых жен». Да, необходимо, чтобы это был настоящий вечер, чтобы чувствовалось много воздуха, чтобы тотчас же при взгляде на картину видно было, что это тот момент, когда вот-вот появится бледный месяц. И все это нужно написать широко… Я никогда не сумею этого…
Бастьен-Лепаж должен был сделать 50 набросков, чтобы уловить этот эффект. Ну, так я сделаю 55 набросков! Это необходимо!
Ах! Так нельзя жить… это не жизнь!
Это грустно, но у меня нет подруги, я никого не люблю, и меня никто не любит.
У меня нет подруг потому (я отлично это понимаю), что невольно я слишком ясно даю понять, «с какой высоты я созерцаю толпу».
Никто не любит быть униженным. Я могла бы утешиться, думая, что личности истинно высокие никогда не были любимы. Их окружают, согреваются их лучами, но в душе их проклинают и при первой возможности злословят. В настоящее время решается вопрос о статуе Бальзака, и журналы печатают воспоминания и справки, собранные у друзей великого человека. От отвращения к таким друзьям становится просто тошно. Вот кто всегда постарается разгласить всякую дурную черту, все смешное, все низкое.
Я предпочитаю врагов – им меньше верят.
В 5 часов я начала работать над новой моделью Навзикеи. А вечером я сажусь писать, хотя еще не знаю, о чем именно и в какой форме. Одно неоспоримо: мне легче управлять пером, чем кистью.
Вы понимаете, – истинный художник рисует, делает наброски, композирует бессознательно. Я тоже рисовала и была убеждена, что у меня «способность к живописи и что наступит день, когда я сделаюсь художницей». А вместо того у меня оказывается множество литературных набросков. Я поступала в этом случае как человек, который ничего не знает о своем призвании, но безотчетно повинуется ему.
