Читать «На Пришибских высотах алая роса» онлайн - страница 160

Они резанули Тасю по глазам своим световым лучом, словно лезвием, что она помимо своей воли закрыла глаза и застонала от невыносимой боли. Приняв ее стон за желание говорить, палач отключил лампы.

– Ну, вот видите, как быстро вы решили, что жизнь не стоит слов.

– Вы ошибаетесь, я ничего не решила и не изменила своих намерений. Мне просто было больно.

– Больно? Действительно? То ли еще будет! И он снова включил лампы.

Ночь уже кончилась, когда Тасю втащили в камеру и бросили на пол. Когда она пришла в себя, то обнаружила, что глаза слезятся и режут так, словно миллиарды песчинок пересыпаются под веками. Она попыталась открыть их, но тяжелые веки не хотели подниматься. Тогда на ощупь нашла кровать и легла на нее. Какие же еще орудия дознания придумала эта, враждебная человеку, система? С чем еще ей придется здесь столкнуться? Хотелось спать, но заснуть не могла, оттого что слезились и резали глаза Добавилась еще и головная боль от бессонной ночи. Так, и не поспав, пошла на следующий допрос. Шла, спотыкаясь, потому что так и не могла толком раскрыть веки. Конвоир толкал ее, сопровождая толчки комментариями. Она уже не так болезненно реагировала на его окрики и толчки. Начинала привыкать к этому дикому обращению.

Рудольф Арнольдович восседал так же важно, как и в прошлый раз. Только теперь Тася видела картину в общем. Детали мешали рассмотреть слезы, застилающие глаза. Из-за них она не могла и прочитать протокол, который он протянул ей со словами: «Вот, прочитайте протокол вашего допроса и подпишите».

Тася склонилась над листком белой бумаги. Почерк у следователя был строгий, буквы без всяких излишеств. «Как солдатики в шеренге», – подумала Тася. Она вчитывалась в написанное, часто отрываясь, чтобы вытереть слезы и дать глазам отдых. С первых же строк поняла, что это совсем не то, о чем она говорила. Ни одной правдивой фразы все перекручено и переиначено. Он написал то, что нужно было ему. «Для отчета» – мелькнула мысль. О ней написал, что она не сама переходила линию фронта, а ее вели чекисты. «Значит, в том диком беге, в котором она вместе с другими прорывалась сквозь линию фронта ее, сопровождали. Видел бы он, как можно было сопровождать там». А дальше, вообще несусветное: что, получая задание у Кочина, она уже сомневалась в его преданности, если брать во внимание абстрактность задания. Еще сомневалась в нем и потому, что он приказал ей пойти на сожительство с начальником лагеря. «Как будто бы не сам, говорил ей, что могла бы и лечь ради великой цели». Было жутко оттого, как все переигрывалось на глазах, и черное становилось белым, а ложь правдой.

– Я не буду подписывать это. Я такого даже и думать не могла, не то, чтобы говорить. Все, что вы написали – ложь. Можете расстреливать меня сейчас. Я никогда не подпишу эту бумагу.

Увидев сопротивление Таси, следователь оторопел. Он, конечно, не ожидал, что она сразу подпишет, но такого… Она говорила это с таким жаром и так твердо, что следователь понял: «Не подпишет. Такая не подпишет никогда. Ну, и крепкий же орешек, эта девица. Вот такие разведчики нам нужны. Может быть, она и вправду не шпионка? Но его мнения никто не спрашивает. Ему дано задание: выбить у нее показания против Кочина, а, значит, подписаться и в собственном предательстве. Каким бы он был чекистом большевистской закалки, если бы не попытался в корне пресечь ее протест, не сломить решительность. И поэтому он снова позвал щуплого палача и велел провести ее по всей его технологической линии.