Читать «Мадам Осень» онлайн - страница 38

Добродеев, моргая, смотрел на Монаха, прикидывая, куда того несет.

— Смотри на меня, Эрик! — повысил голос Монах. — Расскажи мне об этой женщине! Расскажи, как ты ее чувствуешь! Я очень доверяю твоему внутреннему чутью, потому что бармены прекрасные знатоки человеческой природы и философы, согласен?

Зачарованный Эрик кивнул.

— Я тебя слушаю, Эрик. Смотри мне в глаза и говори!

Монах вытащил из кармана серебряную монетку, завертел в пальцах. Эрик, раскрыв рот, уставился на монетку.

— Она красивая, — начал он утробным и каким-то потусторонним голосом; Добродеев поежился. — Лет сорока пяти или больше… одинокая… всегда молчит и пьет коньяк… три или четыре рюмки… что-то в ней такое, что к ней никто не подходит… никогда. Правда, девчонок помоложе полно, но не только. А такие, постарше и с деньгами, иногда просят познакомить с кем-нибудь, а она никогда. Это дама, в ней класс… может, вдова министра или генерала… имя Мадам Осень… Мадам Осень… я называю ее Мадам Осень…

— А настоящее имя? — не удержался Добродеев.

Монах чертыхнулся и уронил монету. Эрик пришел в себя и перевел взгляд на журналиста:

— Чье?

— Женщины!

— Не знаю, я не спрашивал.

— Стихи пишешь? — спросил Добродеев.

— Уже нет, когда-то писал по молодости…

— Хорошо, Эрик. А теперь набери Вову Лучкина, поговорить надо. — Монах протянул бармену руку, тот протянул в ответ свою, и они обменялись крепким рукопожатием. — Спасибо, друг!

— Вот видишь, — сказал Монах Добродееву на улице, где они ожидали таксиста, — мы щелкнули твоего Эрика как собака блоху, а ты заладил: Мельник, Мельник! Кто он такой против нас, твой Мельник?

Вова Лучкин оказался невысоким — метр с кепкой — мужичонкой, который смотрел подозрительно и отвечал, крепко подумав, тем самым нарушая имидж классического разговорчивого таксиста.

— Ну, помню, — сказал он, подумав. — Брал несколько раз, возил до арки на проспекте, в арку не заезжал. Этого не помню, — он вернул Добродееву фотографию Суровца. — В последний раз… — Он задумался. — Вроде две недели назад, с тех пор не видел.

— Значит, из бара эти двое ушли пешком, — глубокомысленно сказал Добродеев, когда они распрощались с таксистом.

— Конечно, пешком, до гостиницы рукой подать. Они пошли в гостиницу, было начало одиннадцатого, спустя полтора часа Мадам Осень ушла из его номера одна. Кстати, Лео, ты обратил внимание, что и бар и гостиница называются «Братислава»?

— Конечно, обратил, подумал еще, какое роковое совпадение! Она ушла, а он остался лежать на полу с ножницами в груди…

— Мадам Осень… — повторил Монах и задумался. — Красиво.

Несомненно, это был след, правда, нечеткий и размытый. Упомянутая арка на проспекте Мира вела во двор, окруженный четырьмя пятиэтажками, и Мадам Осень могла проживать в любой из них. Хотя ее не могли не знать, и найти ее всего лишь дело времени. Что-то подсказывало Монаху, что таких женщин, как Мадам Осень, на свете раз-два и обчелся.

— Пошли, примем за успех клуба, — предложил он — ему не хотелось домой. — Заодно поговорим. Митрич обрадуется…