Читать «Монады» онлайн - страница 412

Девочка пережидала, когда все отойдут, утыкалась носом в мягкую щеку ослика и тихо вздрагивала от долго не оставляющего ее смеха. Потом обнимала его и надолго замирала. Родители любовались этой умилительной сценкой.

Ослику присвоили имя Томик.

Да.

А я все мое детство проиграл с одной-единственной игрушкой. Да, единственной. Деревянным автомобильчиком, сколоченным из подручного древесного материала моим милым и умелым дядей Михаилом, во время войны бывшим бравым майором артиллерийских войск, а в повседневном быту обзываемым почему-то почти на русско-китайско-эмигрантский манер Мусей.

По мере моего взросления автомобильчик старел, теряя колеса и видоизменяя свой внешний вид до полной невозможности идентифицировать его с чем-либо осмысленным.

Внук, чья комната наполнена неимоверным количеством всевозможных мягких и жестких игральных средств, с удивлением внимает моему повествованию:

– Одна машина?

– Да, одна.

– А где она? Покажи мне ее.

Да как ее покажешь? Кто знает, где она теперь? Скорее всего, там же, где и мой милый дядя Муся. Приходится только доверяться мистической интуиции Даниила Андреева и принимать на веру его клятвенные заверения, что в одном из многочисленных потусторонних миров нам суждена встреча с наиболее полюбившимися нам литературными героями и детскими игрушками. Непокалеченными, не потерпевшими ущерба ни в одной из своих частей, явившись тому миру в своей замысленной идеальной чистоте. Милые свидетели наших детских радостей и огорчений, которых мы неимоверной любовью и нежностью прямо-таки вочеловечили, наградив загробной жизнью и вечностью, почти равной нашей.

У девочки же игрушек было предостаточное количество. Особого поминания, пожалуй, заслуживает металлический паровозик с пятью вагончиками, выглядевший прямо как настоящий, бегавший по многочисленным рельсам из комнаты в комнату на искусственном спирту. Спирт тихо и призрачно горел, вода в тендере шипела и кипела, шатуны шатались, колеса вертелись – все как настоящее!

В основном ослик спокойно обитал в их саду, в дальнем его углу, тайком от матери все равно подкармливаемый всяким мимо проходящим – слуги ли, дети ли, взрослые. Жизнь ему была в удовольствие, особенно если сравнивать с недавним трудовым прошлым. Хотя трудно сказать, в каких словах или образах осознавал и оценивал он все это.

Изредка девочка ездила на нем. Особенно во время их дальних прогулок в ближайшие высокие горы Тен Ше к расположенному там монастырю Разлетающихся Кошек.

До той поры единственным собственным транспортным средством девочки был велосипед. Девочка лихо разъезжала на нем по саду, выкатывалась на улицу и неслась в сторону холмов. Однажды, на дикой скорости спускаясь с одного из них, она врезалась в неведомо как очутившееся прямо на ее пути толстенное дерево. С покореженной машиной и огромной шишкой на лбу она притащилась домой. Но не плакала. Напрягшись, до скрипа сжав зубы, переносила боль. Наутро шишка сползла ниже. А через день все лицо расплылось в огромный сизоватый блин. Девочка смотрела в зеркало, но в узенькие щелочки, оставшиеся от глаз, с трудом различала нечто неведомое и устрашающее.