Читать «Монады» онлайн - страница 388

– Знаю, – отвечал англичанин.

И повез его к себе, в Китай. В Тяньцзинь. На территорию английской концессии.

Привез и усыновил.

Отец девочки с его знанием языков оказался весьма пригодным и сноровистым работником английской фирмы. Жил он в семье своего спасителя и благодетеля. Женился на его дочери, а впоследствии просто и наследовал весь бизнес.

Ну, потом, понятно дело, все дошло и до девочки.

Она бродила по дому, доставшемуся от английского деда, которого она почти и не помнила. С ее-то памятливостью! Да он скончался, когда ей от роду было не больше полугода.

В разных комнатах на разных этажах помещались многочисленные часы всевозможных западных фирм и стран. Старинные и модерные. Настенные и напольные. С огромными маятниками. Закрытые и с обнаженным часовым организмом. Они отбивали каждые четверть часа и половину. Полный же час отмечали нехитрой мелодией. Некоторые же из них – и весьма изощренной. И делали это вразнобой, несмотря на постоянную, неустанную борьбу матери за их синхронность и единообразие.

Первыми начинали самые нижние, большие, с огромным толстым стеклом, за которым пошевеливались позолоченные колесики и прочие, почти одушевленные, вычурные и подрагивающие штучки.

С мерным тиканьем раскачивался гигантский маятник. Девочке нравилось подстраивать под них свой внутренний ритм.

Вторыми были часы на площадке второго этажа, потом – на третьем. Четвертые в столовой. И так далее, не считая всевозможных мелких, настольных, ручных и карманных, издававших невообразимое многообразие звуков, от толстого гудения до почти комариного писка. Самые прихотливые, фарфоровые, китайско-узорчатые, стояли на шкафу в комнате самой девочки.

Она вихрем носилась по этажам, пытаясь вовремя подстроиться под каждые.

Помнится, нечто подобное приключилось и со мной в малолетстве, когда одиноко в самое безлюдное время, лежа посреди обычно переполненной обитателями комнате переполненной же коммунальной квартиры, я услышал, вернее, почувствовал некое бурчание. Я попытался идентифицировать его с активностью собственного полуголодного желудка. Не получалось. Вернее, получалось, но не до конца. Был какой-то будоражащий зазор. Это вот и наполняло меня тревогой и неустроенностью, пока я наконец, не понял, что булькающие звуки исходят от труб отключенного на лето и заново включенного по первым ноябрьским холодам отопления. Полностью отделив их от себя и определив по месту происхождения, я успокоился и заснул.

* * *

С малых лет, пестуемая местными няньками, она поначалу заговорила по-китайски, что вызывало умиление у навещавших их немногих родственников и бесчисленных знакомых. Ну, особенно, естественно, у китайских. Второй язык был материнский – английский. А затем, уже усилиями отца, который разговаривал с ней только по-русски, и язык его далекой родины. Интересно, что приятельский круг родителей состоял, по преимуществу именно что из многочисленных русских эмигрантов. Это немало и даже, поправимся, премного способствовало доминированию русского языка в их семье.

Англичан и прочих европейцев держались приветливо-уважительно, но несколько отстраненно. В отношении же к местному населению проскальзывали некоторые снисходительные, впрочем, вполне известные и понятные, так сказать, колониалистские нотки. Интонация превосходства и даже, увы, господства. Хотя в их тесный круг общения входили и представители китайской деловой элиты – в основном молодые люди, образованные по западному образцу, поднаторевшие в языках и в европейских манерах, изяществом и вкусом немало превосходившие многих вновь прибывших колониалистов. Они почти полностью переняли обычаи тех самых «белых демонов» – солили еду, пересыпали свою речь огромным количеством английских слов, смотрели западные фильмы. Смело фотографировались, не боясь, что сладострастные демоны завладеют их отделившимися от тела образами и через то разрушат не только души, но и внешнюю телесную оболочку. Вот ведь – не боялись! А такое случалось! И не раз. Но, видимо, совсем с другими, верившими в подобную неодолимую силу невидимых сущностей и посему подлежавших их прямой власти. Эти же были иными. Они играли в теннис и даже футбол. Употребляли вилки и ножи. Последнее в глазах истинных приверженцев традиций было и вовсе ужас что такое – дикость, варварство! Но молодые новые китайские предпочитали пекинской опере, к которой мало уже имели склонности, театральные постановки Шекспира в исполнении звезд местных драматических театров, расплодившихся здесь в немалом количестве.