Читать «Монады» онлайн - страница 361

Дома же с высокими, широкими и резными дверями находились в других, престижных районах. Входы были обращены к северу, чтобы, смиренно стоя на коленях, обитатели тех прочных и устойчивых жилищ через тысячи километров могли как бы умственно лицезреть императора, который из своего высокого жилища пристально взирает в южном направлении.

Кстати, с подобного рода ориентациями домов, окон и входных дверей в здешних местах царило немало разнообразных примет и поверий. Например, двери главного входа одного из солидных банков в их городе были обращены к дальним холмам, в сторону от моря, дабы губительный морской дракон не мог безнаказанно ворваться в помещение и похитить все драгоценности. Вот была бы история! Можно себе представить. Вход же с улицы, который использовали все клиенты, да и сами служащие банка, значился, так сказать, задним. Черным ходом. Наверное, предполагалось, что проникнуть в банк через задний ход для великого дракона было бы чрезвычайного рода унижением. Либо черные ходы оборонялись совсем иными силами и духами, чем парадный, и менее благосклонными или вообще нетерпимыми к подобного рода эксцессам. Кто знает.

Как ни странно, подобное предпочтение черных ходов парадным вполне было знакомо и обитателям российско-советской территории. Не знаю, диктовалось ли это теми же самыми сакральными и магическими мотивами, но результат был сходный с заколоченными или насмерть запертыми парадными входами многих официальных заведений. Узким ручеечком спешащие и ссутулившиеся люди, переминаясь на морозе, с трудом просачивались в сжатые створки задних дверей. Тоже вот – предмет для размышлений.

На маленьких улочках многочисленных городских районов, вполне неприспособленных для движения транспорта, теснились многочисленные семейства бедноты. Даже суетливые и вечно поспешающие рикши с трудом могли разойтись здесь. Во времена голодов и холодов по утрам на улицах обнаруживали замерзшие тела истощенных приблудных и нищих. Это известно.

Мирную жизнь этих тесных перенаселенных мест обитания иногда взрывали неожиданные всплески неописуемой и непредсказуемой ярости. Хотя, нет, нет, конечно же, вполне предсказуемой. Массовые драки захлестывали тесные улочки. Было не разобрать, кто с кем, кто на кого и почему. Копившееся месяцами перенапряжение беспросветного труда и жизненных невзгод выплескивалось в подобного рода эксцессы. Они бывали достаточно жестокими и оканчивались порой не только синяками, поломанными конечностями, проломанными черепами, но и прямыми трупами. И немалочисленными.

Полиция предпочитала не вмешиваться, пережидая, дожидаясь полного затишья, чтобы явиться позже и забрать некоторых или многих несчастных, которых после никто и не видел. Да и то, узнаешь ли былого соседа или отца большого семейства в выпущенном на уже ненужную ему свободу покалеченном обрубке человеческого тела, потерявшего всякую сообразительность и малейшую память обо всем случившемся на этом небольшом пространстве. К тому же и утратившего всякую возможность что-либо внятно и вразумительно поведать при помощи своего полуобрезанного языка.