Читать «Избранное. Том 2. Повести. Рассказы. Очерки» онлайн - страница 303

Наше появление нисколько не убавило веселья в этом почтенном доме. Наоборот, молодые леди, узнав, откуда я прибыл, придвинули свои кресла поближе к моему и принялись расспрашивать о дороге, о том, хорошо ли я доехал и правдиво ли советский павильон на Всемирной выставке отражает нашу действительность. Я присматривался к своим собеседникам. Люди как люди, они искренне и от всей души веселились, хохотали, шутили, часто обращались ко мне, приглашали присоединиться к общему веселью, и все-таки что-то меня сковывало, хотя мое положение было скорее забавным, чем затруднительным. Особенно меня смущал священник: ну прямо-таки молодежный вожак на университетской вечеринке… Мы разошлись далеко за полночь, тепло и дружески простившись.

Последующие три дня я провел у Фарли Моуэта, знакомясь с его домом и библиотекой. Моуэт был погружен в то время в работу над книгой о Ньюфаундленде, которую он готовил к печати вместе с Джоном Девиссером.

Иногда я заходил в рабочий кабинет и рассматривал фотографии, разложенные на просторном столе. Соавторы пыхтели трубками, сосредоточенно вглядываясь в лица людей, запечатленных камерой. Из этих фотографий складывался образ сурового острова, его жителей, лица которых, изборожденные морщинами, походили на покрытые трещинами каменистые склоны холмов.

— Сегодня читатель требует фактов, — говорил мне Моуэт. — Беллетристика — чтение для пенсионеров и для тех, у кого есть время извлекать из нее намеки на действительность. Если бы я написал роман о бедственном положении жителей Ньюфаундленда, мало кто обратил бы на него внимание. К сожалению, средний читатель, по крайней мере у нас, убежден, что писатели-беллетристы — страшные выдумщики и то, что они пишут, в лучшем случае годится для приятного времяпрепровождения, но никак не для того, чтобы заставить кого-то задуматься над окружающей действительностью…

В гостиной дома Моуэта по обе стороны камина расположены книжные полки. Здесь книги, написанные Фарли Моуэтом и изданные в самых различных частях света: в Японии, Индии, Польше, Южной Америке, в Скандинавии, Китае… Беру в руки его книгу, изданную на русском языке, — «Люди оленьего края», с моим предисловием.

Несколько лет назад летним вечером под Ленинградом я впервые прочитал эту жестокую и волнующую повесть о жизни и гибели эскимосского племени ихальмютов. Уклад жизни далекого народа, проживающего от чукчей на расстоянии многих тысяч километров, народа, отделенного от нас океаном, был близок укладу охотников Чукотки; многие верования и обычаи перекликались с чукотскими, и, читая страницы, посвященные описанию повседневной жизни ихальмютов, я чувствовал невидимые корни, связывающие два наших народа, живущих на одной параллели и, возможно, имевших в прошлом общую судьбу.

«Люди оленьего края» не просто документальная книга, это произведение мастера художественного слова, сумевшего соединить факт с эмоцией, осветить своим талантом судьбу маленького народа и сделать его центром внимания людей, которые, как правило, воспринимают эскимосов и другие малые народности Севера скорее как экзотическое приложение к арктическому пейзажу, нежели как полноправных членов человеческого общества.