Читать «Пир во время чумы: повести» онлайн - страница 71
Николай Леонов
— Дай червонец.
— Не дам. — Гуров отстранил пьяницу, но тот вцепился в руках.
— Жалко, да?
— Отстань, не жалко. — Гуров хотел идти дальше, думая враз и об Алексее, и обо всех этих людях, и о правителях.
— Коли не жалко, чего не даешь? — не отставал алкаш.
— Лешку Колесникова знаешь? — спросил Гуров.
— А то. Но у Лешки нету, он сам с похмелья загибается.
— Отведи к Лешке — получишь червонец, — отрезал Гуров.
— Обманешь, — гундел алкаш.
— Ты хочешь по харе или червонец? — Гуров железной рукой схватил алкаша за отвороты куртки. — Веди, сука! Иначе в этой жизни ты опохмелиться не успеешь.
Алексей Колесников, бывший директор цирка, грозный Капитан, сидел в подсобке и, обхватив стакан двумя руками, пытался отхлебнуть жидкий чай.
— Глотай, милок, полегчает, — говорила стоявшая рядом уборщица. — А на портвейн у меня нету. — Она перекрестилась. — Разве ж я бы отказала божьему человеку? Я щас тебе валерьяновку достану.
Гуров приятеля узнал, тряхнул за плечо.
— Здорово, Леша!
Глаза у Алексея заплыли, и, чтобы взглянуть на человека, ему приходилось запрокидывать голову. По бессмысленной мути в глазах Гуров понял, что Колесников его узнать не способен. Он оставил приятеля в покое, пошел в отдел, где торговали водкой и коньяком, здесь не было ни покупателей, ни продавца. Лишь один браток с литой шеей и бритым затылком грохотал кулаком по прилавку и выплевывал разные слова. Гуров молча встал рядом.
Неизвестно откуда выскочила дородная женщина в халате.
— Витун! Милок! Тута я! Ну отошла на чуток. Тебе чего?
— А ты не знаешь! Подшипники горят, а тебя, стерва, на месте нет! — Он шлепнул на прилавок сотню, прижал грязной ладонью. — Мою персональную! И откроешь, я глотну! И смотри, если самопал задвинуть захочешь, удавлю.
— Бог с тобой. — Продавщица нагнулась, вытащила из-за ящиков бутылку коньяка.
Мальчонка сорвал пробку золотыми зубами, глотнул, на секунду застыл, затем снял руку с сотенной купюры, довольно кивнул, глотнул еще. Гурову надоело ждать, но он стоял молча, зная: здесь могут порвать на куски, и никакая сила и ловкость тебе не помогут. Наконец Витун забрал сдачу, сунул бутылку в карман и отошел. Сыщик не умел разговаривать грубо, но знал, что иначе его не поймут и начнется базар.
Он так же прилепил ладонью сотню и, глядя мимо продавщицы, сказал:
— Коньяк из того же ящика, смотри не ошибись.
Продавщица быстро глянула на незнакомого мужика, на его застывшее лицо и недобрую улыбку, запричитала, но вновь нагнулась, подала бутылку, торопливо отсчитала сдачу.
Гуров кивнул, забрал сдачу, сгреб мелочь, сунул бутылку за пазуху и вернулся в подсобку. Колесников уже одолел половину стакана чая, глаза его слегка приоткрылись. Уборщица куда-то исчезла. Сыщик забрал у приятеля стакан, выплеснул жидкий чай, взял Колесникова под руку, поднял, удивившись, насколько человек стал легок, и повел к выходу.
— Нальешь? — еле слышно спросил бывший директор.
— Обязательно.
Гуров распахнул дверь, доволок приятеля до машины, усадил на переднее сиденье, сам сел рядом за руль и, проехав два квартала, остановился. Он открыл бутылку, плеснул в стакан граммов пятьдесят, помог Колесникову выпить. Тот задышал тяжело, но глубоко, отер выступившие слезы, посмотрел на Гурова и равнодушно произнес: