Читать «В огненной купели» онлайн - страница 2

Дядя после смерти родителей забросил это производство, так как, вернувшись с первой мировой войны, не женился и жил один бобылём. Девушку, которую любил, выдали замуж, и он дал себе обет безбрачия. Были, да и теперь есть, такие упорные однолюбы. А был он очень интересный, упорный старик, весьма серьёзно относился к своей вере и не совсем серьёзно к своей жизни. Он не признавал достижения науки – радио, телефон, а позднее, телевизор и кино – считал их бесовскими штучками.

– Это дьявол говорит и показывает себя, так он нестойких заманивает в свой ад! Ты, Сейко, – он почему-то так звал меня, видимо от слова Алексейко, – не ходи в кино, не поддавайся на эти бесовские штуки, своим умом живи! Ты парнишка баскинький, не дурак, память у тебя хорошая, читай больше и думай о жизни, может чего и добьёшься. Вон твой отец нигде не учился, так научил его один еврей немного читать и считать, а остальное Савва сам дошёл своим умом, жил, да книжки почитывал. В армии дослужился до старшего унтер-офицера, а здесь – до председателя колхоза. А всё потому, что книжки читал!

В начальных классах я не отличался хорошей дисциплиной и послушанием, и часто моя учительница Клавдия Дмитриевна ставила за поведение тройки или, в лучшем случае, четвёрки. Не все дети старообрядцев были в школе и на улице тихонями и послушными детьми. Узнав об этом, мой старший брат Авдей, вернувшийся после войны с флота, решил меня приструнить, заявив, от явной переоценки своих педагогических знаний, полученных на службе, что, мол, с такими отметками лучше не приходить домой. Я целый день старался вести себя смирно, но на последнем уроке сорвался и получил за поведение двойку в дневнике. Как на грех, это было 30 марта – в мой день ангела. Помня слова брата, я не пошёл домой, а направился к дяде Лифантию.

Старик, услышав мои проблемы, озабоченно посмотрел на меня и, почесав свою седую бороду, махнул рукой.

– А-а! Ничего! Молодец, что пришёл! – Он помолчал минуту и тихо, как бы по-свойски, добавил, – я сам, в твои годы, таким сорванцом был, на голове ходил. Ничего, переживём!

Он словно был рад моему приходу, видно скучно было старику одному в большом кирпичном доме. Он надел чистую русскую рубаху-косоворотку, кожаные сапоги, смазанные после зимы ароматным дёгтем, овчинный полушубок и свою поношенную фетровую шапку, после чего мы отправились с ним в сельпо, где дядя купил мне гостинец – кулёк конфет «подушечка» и печенья, всё-таки именинник пришел к нему в гости.

Вечером мы с ним поужинали, и он опять начал сказывать о своих сражениях.

– Пушки-то у нас были огромные – тощий солдат залезет в ствол. Мы вчетвером таскали снаряды на носилках, как ухнет – земля трясётся. А охраняли нас уральские казаки. Однажды напали ночью австрийцы, а часовой наш, молодой казак, выстрелил из винтовки, затем выхватил шашку и давай крутить вокруг себя, так никого и не подпустил, пока его товарищи не выручили… А однажды, как шарахнуло по ним снарядом, дак только руки и ноги по воздуху летели… Да, греховное это дело – война! – грустно закончил он.