Читать «Висимские рассказы» онлайн - страница 28

Сестра, на другом конце провода, искренне удивилась:

– И ты всё это помнишь?

– А почему я не должен этого помнить? – удивился, в свою очередь, я. – Мы ведь тогда с Вовкой Бородиным во дворе играли, когда корову привели, и за всей этой процедурой наблюдали практически в упор, с широко открытыми глазами и отвисшими от любопытства челюстями. Да и не зря ведь говорят, что детские воспоминания – самые прочные и чёткие. Вот и запомнилось.

Сестра немного помолчала, потом продолжила разговор:

– Всё равно не верю я твоим воспоминаниям. Я вон даже не помню, кто такой твой Вовка Бородин.

– Ну, как не помнишь! А тётю Лиду – Вовкину мать, помнишь, она в аптеке работала, а дядю Сашу? Они же с мамой и папой дружили, а потом в Украину уехали жить. До этого жили прямо напротив нас, через дорогу. Мы-то где жили, помнишь?

– Хм! Ещё спрашиваешь. На втором этаже, над пожаркой.

– Ну да. А я вот, кстати, только и помню, что на втором этаже. Ни планировку, ни мебель не могу вспомнить. Даже кровать, на которой спал. Вот лестницу во дворе, большую и широкую, ведущую к нам на второй этаж, помню. А так…

Наступило недолгое молчание. Каждый из нас думал о своём, пытаясь хоть немного освежить память, восстановить воспоминания.

– Слушай, – вдруг встрепенулась сестра, – а как звали корову, помнишь?

– Ну откуда же. Только догадываться могу. У нас ведь всегда или Малютки были, или Зорьки.

– Во-от, – довольно протянула сестра, – а я помню. Красоткой её звали! И была она чёрно-бурая с огромными рогами и большущим выменем.

– Так всё остальное, кроме имени, я тоже помню. Я вообще всех наших коров помню и по имени, и по окраске. А последнюю Зорьку даже во время отёла принимал. Потом выкармливал и раздаивал, мама-то боялась подходить к молодой коровке.

– Ну и как тебе акушером быть – понравилось? – рассмеялась сестра.

– Да как тебе сказать… Корова, она ведь не человек. Это женщины при родах орут благим матом, а корова лежит и только помукивает немного. И непонятно, то ли от боли она постанывает, то ли телёночка поторапливает, чтобы на свет божий поскорее вылезал. А вообще – у меня тогда ни страха никакого не было, ни отвращения. Просто, как будто делал обыкновенную работу. И всё. Запомнилось только, что тёлочка очень скользкая была. Мама почему меня и позвала тогда на помощь, сама никак справиться не могла. А я в хлев прибежал, что, говорю, делать-то? Мама говорит: тяни за ножки. Я ухватился, а они скользкие, из рук вырываются. Я и так, я и сяк – не получается. Потом мама тряпку какую-то бросила, чтоб не скользило, и потихоньку-потихоньку тёлочку-то я и принял.

– Поди потом и молоко пить не хотелось? Насмотрелся.

– Почему? Что тут такого? Это же всё естественно. А, как говорил кто-то из умных людей: «Что естественно – то не безобразно».