Читать «Финская война. Бастионы Лапландии» онлайн - страница 52

— Вот теперь понятно объяснил! А то вишь, финские рабочие… стонуть… Ты ещё вот что скажи, правда, что командиры ихние все сплошь наши офицеры царские?

— Не, таких не встречал. Вот Маннергейм тот да, царский генерал был. Теперь воюет против своих бывших соотечественников.

— Эт мы знаем! Утёк, когда Николашку Кровавого скинули. Как и родной дед твоей Валюшки.

— Какой дед? А вы кто?

— Я Степаниду уже брюхатую взял. С Ванькой Буниным всё шашни крутила. Оне у батьки ейного на постоялом дворе частенько останавливались. Ванька тогда как раз холостяковал: его первая жена, Варвара, к его другу актёришке убёгла. От он и чудил здесь! А Стёпка, Степанида, с детства по нём сохла. Он же старше её лет на двенадцать. Да тока, гляди ж ты, аристократ. А мы с Ванькой и выросли вместе. Он у нас в хате не раз ночевал. Вот здесь рядом, в Бутырках, бабка его жила… Ух, и строгая была старушенция, её дворовые и слыхом не слыхивали, что крепостное право давно отменили! Я в бунинском имении, в Озерках, конюхом был, в юности, пока не жанился и кузней своей не обзавёлся. Батя мой, Дрон старший, пчельником у них состоял. А как Стёпка понесла, отец её заметался, а хитрый был старикашка, упокой Господь его душу грешную. К Алексею Николаевичу с Людмилой Александровной, родителям Ванькиным, кинулся. Те недолго думая, сначала к батьке моему, потом ко мне: так, мол, и так, избавьте от позора. Ванька же опять не то в Одессу, не то в Москву укатил. Успел уже к тому времени и со второй женой распрощаться, гречанкой Аннушкой. Та ему потом мальчика родила, когда уже они расстались. Да только недолго пожил тот мальчик, царствие ему небесное. Без отца-то и пяти лет не прожил. Ну да батька мой им в ответ: пусть сын, мол, сам решает, уж двадцать пять лет скоро, а всё холостой ходит. А я и согласился. Я ж Стёпку тоже с детства любил, видел, как росла она, хорошела день ото дня, ждал, когда ей шестнадцать стукнет, чтоб посвататься, и старик её про то ведал. Потому-то и кинулся к нам сразу. А я рассудил: ну пусть бунинское дитя, Ванька же мне всё одно как брат. А своих мы со Стёпкой ещё нарожаем. Вот сам погляди, разве похож Петька на меня? — старик кивнул подбородком в сторону отца Валентины.

Действительно, Пётр был ниже, считай на целую голову, и в отличие от кузнеца, громадного широкоплечего, был сухоньким мужичком со строгими правильными чертами лица. Впрочем, он больше походил на свою мать, Степаниду Пронину.

Проходившая мимо бабка Степанида, услыхав ненароком окончание нашего разговора, вдруг накинулась на старика:

— Ты чтой-то, ирод, несёшь?! Постеснялся бы чужих людей!

— Мишка мне не чужой, он мне зять родной, как сын теперь, как Петька!

— Ах, ты ж, старый дурак! Опять завёл свою шарманку про Ивана Лексеича.

— Слыхал, Миш? Про Ивана Лексеича! Да мотай к своему Ивану Лексеичу в Париж. Он тебе там монистов разных да манто понакупит. Я слыхал, ему недавно огромную премию дали, Мобелевскую!

— И уехала б! Был бы батюшка жив, тотчас уехала бы. Он тебе, супостату, кузню на свои деньги поставил, а ты!