Читать «Гимн торжествующей Любви» онлайн - страница 96

Наверное, возможно соединить одно с другим – зрительские симпатии и приличные заработки, честно заработанные аплодисменты и материальные блага, но я непрактичная, я не умела.

А теперь вот скоро конец, я прекрасно понимаю, что это так, а значит, надо попытаться понять, зачем же я жила на Земле, ведь все мы приходим на нее зачем-то.

Не сам я делал доброНи много и даже ни мало.Это Его рукаМоею рукой давала.Сам даже любить не умелНи преданно и ни неверно.Он, кто любил со мной,Лучше меня безмерно…

Ян Твардовский

С ксендзом Яном Твардовским судьба меня свела очень поздно, только теперь, когда ни времени, ни сил жить уже не осталось.

Я видела много добрых и прекрасных людей, но таких, кто бы верил в Бога, как дитя (он сам в этом признавался), верил не потому, что знал Библию от слова до слова, не потому, что с 33 лет проповедовал, а просто потому, что не мыслил свою жизнь без Него, всей душой сознавал себя твореньем Господа, не встречала.

Я всегда говорила, что лучшим человеком на свете была моя бабушка, и сейчас очень жалею, что мы не были знакомы с Яном Твардовским при ее жизни, они бы непременно нашли не просто общий язык, а общие порывы души.

Один жестокий удар судьбы я отбила, когда, собранная из кусков, сумела не просто встать на ноги, но и заново научиться ходить, петь, жить. И вот этот второй удар, когда услышала страшный приговор, не оставляющий надежды победить еще раз, он вызвал даже не отчаянье, а настоящий взрыв:

– За что?!

За что, почему я, почему на меня столько напастей? Разве мало я натерпелась, разве не доказала, что способна вытерпеть любую боль, возродиться из пепла? Не так давно я говорила Анечке Качалиной, что вынесла столько, что теперь могла бы грешить, потому что откупила все будущие прегрешения.

Чем я так нагрешила, что недостойна жить?

У Анны Ахматовой есть такие строчки:

«И упало каменное словоНа мою еще живую грудь.Ничего, ведь я была готова.Справлюсь с этим как-нибудь».

Мне казалось, что я тоже готова.

Да, я пыталась обмануть всех вокруг – любимых, друзей, бдительную прессу, – когда отмахивалась от обследования, делала вид, что все не так плохо, что нога распухла от того, что я ее подвернула. Ничего… бывает… пройдет…

Не прошло, врачи сказали, что тромбофлебит и я шучу с огнем.

Самым страшным тогда казалось лишиться ноги, какая же я певица на костылях или протезе? Но я убедила себя, что все равно ношу длинные платья, а протезы делают замечательные. И больше одного концерта я все равно не даю. Один можно выдержать даже на костылях… или вообще сидя.

Никому не говорила, старательно улыбалась так, что скулы сводило, прятала глаза. Те, кому я дорога, увидели, но их удалось убедить, что это просто последствия былых травм, что вот закончу этот тур, вернусь с гастролей, отдохну, и все пройдет.

Пусть мои дорогие простят мне эту ложь, во-первых, мне просто не хотелось добавлять им лишние хлопоты, во-вторых, я уже так устала от больниц, что снова отдавать себя в руки врачей решила только в самом крайнем случае, а в-третьих (и в главных), я пыталась обманывать сама себя, себя в первую очередь убеждая, что это усталость, что все образуется, просто отдохну и снова стану если не здоровой, то подвижной.