Читать «До встречи не в этом мире» онлайн - страница 53

Однажды, ни поздно, ни рано,а словно в назначенный час,меня покорила Оксанасиянием бархатных глаз.Но вскоре все стало немило:повысилось роэ в крови —Оксана меня простудила,когда я вспотел от любви.Я градусник ставил под мышку,и горько микстуру лакал,и все вспоминал мою мышку,не в силах понизить накал.И желтый, как будто холера,сказал я Оксане со зла:«Какая ты, право, – Мегера!»А это она и была!

На следующий день нахожу под картиной ответ: письмо школьной отличницы о том, какой я нехороший, хотя мог бы быть и хорошим… И подпись.

Ну, я вооружился пером и написал ответ:

Прощай же все, о чем вчера мечталось,Что волновало влюбчивую грудь!Она в письмишке О. Мегера подписалась,Под тем, что я не дорог ей ничуть.Я осознал, что и любовь – химера,Как Ненси, как Бермуд, как НЛО.Е, если раньше говорил я: О, Мегера!..Теперь я говорю: Мегера? – О…

На следующее утро она нарочно пришла меня менять (обычно это делал кто-то другой). Сидит, влюбленная по уши, за столом, лицо горит, грудь ходит ходуном, взгляд, как у одалиски. А я, дурачок, подойду – сделаю вид, что сейчас, сейчас обниму ее за дивные груди, – и отхожу. Я думаю, она была бы не прочь – прилечь на матрасик, который я не успел убрать, но, надурачившись, я скатал его валиком и запихал в шкаф.

Зря я обидел девочку. Хорошая она была, умненькая, нежная, пылкая… Я долго после жалел…

Еще я приставал в музее к одной реставраторше. Она была замужем за азербайджанцем и все грозилась пожаловаться на меня мужу.

– Жалуйся, – отвечал я, – под памятником Островскому есть ниша, там я его и захороню. И тебе хорошо: цветочки недалеко носить и сразу обоим…

Думал я, как произвести на нее впечатление, и произвел. В стихах…

Никогда не любил я музеев(На самом деле я музеи обожаю).С детских лет к ним я скуку питал.И работавших в них «бумазеев»никогда за людей не считал.Но недавно случилося чудо:я в музей на работу пришел.И с тоскою любовного зудаобнаружил прелестнейший пол.И теперь в моем сердце не пусто.А пестро – как весной на лугу!Хоть порою мне капельку грустно,что купить я музей не могу.Я б за дом этот отдал полмира,и забросил другие дела…Если б в нем реставраторша Ира,как супруга, со мною жила…

Мне очень нравилось в этом музее. Но меня захватила идея – переехать в Ленинград. Надоело без конца трястись в поезде туда-сюда. И я обменял московскую квартиру на ленинградскую. Друзья Бродского – Виктор Кривулин и Олег Охапкин по приезде сделали мне подарок – пригласили меня в Музей Достоевского на нелегальный вечер поэзии для русскоговорящих иностранцев.

Зал был полон: артисты балета, дипкорпус. Приехали писатели, поэты – в основном из Англии и США.

Яблоку упасть негде. Суетились какие-то люди с кинокамерами, полагаю – гебня. Почитал Кривулин, после – Охапкин. Поэты настоящие. Обоих Розанова опубликовала в Париже. И вот я на сцене.

Прочитал первое стихотворение – тишина, а потом будто взорвалась бомба. Второе – резонанс тот же. Ну, я и оторвался по полной. Из зала меня вынесли на руках.